- Попала, - удивился Нестор. - Ладно,
бісова дитина
, уговорила! Слово есть слово.
- У меня еще выстрел, - упрямилась девушка, и, не ожидая команды, выстрелила. Дерево дрогнуло, закачалась крона, посыпались хлопья коры.
- Ну все, все, - хохотал Махно. - Доказала, слов нет! Кто стрелять учил?
- Вот она, - Дита показала на Маню. - Давненько, еще в Одессе.
Маня улыбнулась и промолчала.
- Добре, пошли назад, дел куча, а мы тут развлекаемся!
- Нестор Иванович, дайте ваш наган. Вы еще не проверяли, как я из револьвера стреляю.
- Все, поверил я тебе, шутки кончились, - Махно не сильно хлопнул девушку по плечу. - Поступаешь в распоряжение атамана Мани.
Атаман Маня согласно кивнула.
- Но учти, - весело добавил Махно. - Как вернетесь в Гуляйполе - я тебе машинку все же выдам, будешь документы печатать, никуда не денешься! Мне грамотные позарез нужны.
В конце декабря Махно и большевики заключили союз и сообща двинулись на Екатеринослав, вышибать оттуда петлюровцев. Атаману Мане было приказано выбить самостийников из окрестных сел, чтобы обезопасить армию от ударов во фланг. Готовились к походу быстро, серьезно. Как всегда в повстанческих армиях, основная проблема была с оружием и боеприпасами, так что важно было стремительно ударить по противнику, отобрав у него, пока не опомнился, все необходимое. Часть отрядов двинулась на восток, к Донбассу, Маня - на запад, в район Александровска, сам Махно с пятью сотнями пошел на северо-запад, брать город.
Дита так и не научилась лихо рубать шашкой, поэтому ее, как умелого стрелка, посадили на тачанку с пулеметом и поручили важное дело: прикрытие атаки на село, когда туда со свистом и гиканьем врывались верховые махновцы. Ошалевшие от неожиданности петлюровцы выбегали из хат, в чем были, часто в исподнем - свои атаки Маня назначала перед самым рассветом, когда сон особенно сладок и крепок. Вот тогда вылетевших на холод бойцов противника безжалостно рубили шашками, расстреливали из винтовок и револьверов, а тех, кому удалось вырваться из села, за околицей встречал пулемет Диты. Теперь ей даже странно было подумать, что когда-то она мучилась вопросом: сможет ли выстрелить в человека. Может. Убедилась. Главное, не считать их людьми, хотя, наверняка, у них были жены, дети, родители, в большинстве своем петлюровцы - такие же мобилизованные крестьяне, как и Манины бойцы. Но никто не заставлял этих “таких же” людей убивать и насиловать. Дита силой заставляла себя не вспоминать пережитый ужас, вздрагивала, когда понимала, что могла забеременеть, заразиться дурной болезнью, что ее могли искалечить, да и просто убить. “Просто”. Просто так. Нет, как она ни гнала от себя эту жуть, но каждый раз поднимая прицел пулемета и наводя его на мечущиеся фигурки, она думала про тех троих. И тогда нажимала на гашетку.