- То-то я думала, зачем он ложку с дырками принес и спички...
- Видишь, как сахар плавится и стекает в абсент? Теперь его остатки - в бокал, немного ледяной воды - и залпом! Ну как?
- Отвратительно! Но необычно.
В голове зашумело, а все вокруг стало странно резким, как будто в фотографическом аппарате навели фокус. Да, неплохой напиток. Настроение улучшилось.
- Повторим? Если у тебя денег хватит.
- Хватит… Garçon!
После второй мир заиграл свежими яркими красками. Стало совсем весело и интересно.
- Как ты в Париж попал, ингале?
- Бежал с Деникиным из Новороссийска.
- Да ты белогвардеец что ли? Как это еврей в белогвардейцы попал, вражина?
- А что сразу вражина-то?
- А то, что я с вами воевала беспощадно!
- У красных что ли?
- Почему у красных? У Махно!
- Так ты бандитка, мейделе?
- Ерунду не городи. Мы не бандиты, мы - анархисты.
- Ну так и я не белогвардеец. Я в ОСВАГе работал.
- Где-где?
- ОСВАГ - ОСВедомительное АГентство, информационный орган в Добровольческой. Тех, кто там работал, в армию не мобилизовали. Так что у меня выбор был небольшой: идти с винтовкой воевать или снимать дурацкие пропагандистские фильмы.
- Ты кино снимал для беляков?
- Ага. Ручку у камеры крутил. “Дадим мы миру мир навеки” - скажи, идиотское название?
- Скажу. Идиотское.
- Вот такие фильмы и снимал. Я же раньше в Харькове помощником фотографа работал, “Фото Зильбермана” - не слыхала? А ручку крутить все лучше, чем в людей стрелять. А ты стреляла?
- Стреляла. Только не спрашивай об этом сейчас, хорошо?
- Хорошо. А как боец-махновец в Париже оказалась?
Как? Дита сейчас и сама не могла толком понять, что и как произошло, полетело, завертелось, что она оказалась не где-нибудь, а именно в Париже, городе художников и поэтов, но уж никак не пулеметчиков.
Позапрошлым летом красные прижали их отряд у Днестра. Жестко прижали, взяв в кольцо. Выхода не было: или погибать, или сдаваться румынам. Красные-то точно не пощадили. Особенно после того, как ребята порубали начальника 14-й кавдивизии Пархоменко вместе со всем его штабом. Этого красные конники не простили бы, нет. Обозлились тогда очень, давно у них такого позора не было, да и Махно застрял колючей костью в горле. И этот последний бой был не за побег за границу, а за жизнь или смерть. Много ребят там полегло.
Румыны, конечно, вдосталь над ними поизмывались, но зато все, кто к ним перешел, выжили. Дите и еще нескольким ребятам удалось бежать, сначала в Польшу, и уже оттуда, через Германию - сюда, в Париж. Почему в Париж? Все тогда бежали или в Берлин, или в Париж. В Берлин Дите не хотелось, слишком хорошо помнила немцев в Украине. Так что она и с ней несколько хлопцев ломанулись во Францию. Без единого су, без нормальной одежды, голодные, оборванные, злые на весь мир. Но жить как-то надо? Пришлось идти в судомойки, ребята разбрелись кто куда. Ну, ничего, тут князья таксистами работают, так что бывшему бойцу повстанческой армии полы мыть не зазорно.