Вот за этой скромной трапезой и произошло историческое событие.
- Георгий! - начала неугомонная Дора. - Сегодня мы с Анной спорили по поводу террора. Ты, как эсер со стажем,
что думаешь:
будет
ли сейчас
эффективен
террор против большевистской верхушки?
Георгий, не торопясь, промокнул рот салфеткой (мне ее потом от жирных пятен отстирывать! Не отстираются! - с тоской подумала Фаня), закурил папиросу и, подумав немного, ответил:
-
Террор н
е нужен…. - Дора вздрогнула. - Но необходим непременно!
И э
то, дорогие мои сор
атницы,
единственный выход, если мы хотим спасти революцию. А что, вас это пугает?
- Меня нет! - воскликнула Дора-Фейга.
- Меня пугает, - серьезно сказала Дина-Анна.
- Чем же, позвольте полюбопытствовать? - поинтересовался Георгий, ловко пуская колечки дыма.
- Тем, что большевики после покушений начнут в ответ такие репрессии, что нам и не снилось. Поверьте мне, царская каторга покажется санаторией по сравнению с тем, что
будут творить
Ленин и Троцкий.
- И давно нас стал пугать эшафот? - серьезно спросил Георгий.
- Давно, - ответила Дина. -
Меня - п
осле того, как повесили моих ближайших подруг: Лиду Стуре и Лизу Лебедеву. Нашему товарищу Евстолии Рогозинниковой был 21 год, когда ее казнили. Всего 21! Катю Измайлович расстреляли в ее 23 года. Это не считая всех тех, кому сатрапы заменили смертную казнь на бессрочную каторгу. Фейга, -
опять
она обратилась к Доре по имени, значит, волновалась. - Сколько тебе было, когда тебя приговорили к повешению?
- Семнадцать.
- А тебе, Фаня, сейчас сколько?
- Восемнадцать исполнилось.
Три
месяца назад…
- Георгий, ты хочешь
таких
детей под удар подстав
ля
ть?
- Кстати, Фанни, раз уж зашла об этом речь, а как вы относитесь к террору? - заинтересованно, словно в первый раз увидев, посмотрел на нее Георгий.
Фаня пожала плечами и важно сказала:
- Я считаю, что террор оправдан в качестве мести.
Разговоры каторжанок даром не прошли.
- Мести кому и за что?
- Тем, кто сидит в Кремле, за гибель наших товарищей. И за осуждение их на смерть.
- Фаня была подругой Блюмкина, - усмехнулась Дора.
- И Попова, - буркнула Дина.
Вот зараза! Зачем? Выходит, они все слышали? Стыдно-то как! Хотя, почему стыдно?
Ч
то опять за
мещанские
рассуждения! Слышали и слышали, она имеет право отдаваться тому, кому хочет, тем более, боево
му
товарищу. Ясно? И она, гордо вздернув подбородок, обвела взглядом сидящих за столом. Вот вам! Знайте!