- Это где?
- Замоскворечье. Недалеко от Серпуховской.
Дора кивнула, а Дита Москву знала не очень хорошо. Примерно представляла, где это, но не точно. Впрочем, какая разница?
- Так что, - продолжил Георгий, - наши товарищи будут ждать Старика на Хлебной, а ваша тройка - на заводе Михельсона. Бывшего Михельсона. Расклад прежний, действуем как готовились, но все равно давайте повторим. Сигнальщик?
Дора подняла руку.
- Убедившись, что Ленин прибыл и вошел внутрь, подаешь знак номерам. Они будут у здания напротив, в Щиповском переулке. После выстрелов сразу уходишь. Номера?
Василий поднял руку. Дита подумала, что это ужасно глупо, но тоже подняла.
- Увидев сигнал, заходите в цех, но остаетесь у самого выхода. Номер первый - близко к дверям, чтобы сразу выйти, номер второй - чуть поодаль, сзади, шагах в трех-четырех, страхуешь первого. Первый, ты понимаешь, что могут схватить и прикончить на месте?
Василий судорожно сглотнул и молча кивнул.
- Ты готов? Готов вершить историю даже ценой собственной жизни?
“Что ж он так выспренно, - думала Дита. - Но, наверное, так надо, чтобы сподвигнуть на самопожертвование. А что мне делать, если схватят? Застрелюсь!” Она вовсе не была уверена, что сможет застрелиться. Но если здраво размышлять, то это был единственный выход избежать дальнейших мучений. Что ее, собственно, держало в этой жизни? Ни мужа, ни детей, где-то далеко под чужой властью почти забыты родители, для чего жить дальше? А вот войти в историю, чтобы и через века помнили имя Фанни-Иегудит-Диты - это здорово. Ради этого и умереть не жалко. Только сможет ли она выстрелить в живого человека - Дита не знала. Но опять же, если понимать, что такова историческая необходимость, что стреляет она не в человека, а в символ, что это не убийство а казнь, месть, то, скорее всего, выстрелит. Хотя это пустое: стрелять будет номер первый, товарищ Василий, она всего лишь страхует, может, на нее и внимания-то никто не обратит.
- Номер второй! - оказывается, Георгий давно звал ее, а она, поглощенная мыслями о собственном историческом значении, не откликнулась. Ему пришлось прямо крикнуть! Дита покраснела и снова подняла руку.
- Номер второй готов вступить в дело, если непредвиденные обстоятельства не дадут первому завершить начатое. Браунинг вряд ли откажет, оружие надежное, но всякое может случиться.
- Мне бы наган, привычнее, - подал голос Василий.
- Ну, брат, тут не до жиру, быть бы живу. Первый получает браунинг, второй пользуется своим оружием.