«Не получится?»
«Нет».
«Значит, мистер Квик у нас весьма застенчив. Или он боится, что его обвинят вместо вас?»
«Он никогда не является в таких местах, где стоит бездуховная и враждебная атмосфера. Ни один дух не является».
«Очень жаль, мисс Доус. Ибо факт остается фактом: в отсутствие показаний мистера Квика в вашу пользу все обстоятельства говорят против вас. Мать доверяет вашим заботам болезненную девушку, которую вы доводите до нервического припадка и пытаетесь успокоить самым странным способом – столь странным, что от одного только вида, как вы с ней обходитесь, у вашей покровительницы миссис Бринк приключается сердечный приступ, повлекший за собой смерть».
«Вы совершенно неправильно поняли. Мисс Сильвестр просто испугалась Питера Квика, и все. Она же сама вам сказала!»
«Она рассказала нам то, во что поверила под вашим внушением. Думаю, она действительно очень испугалась – испугалась настолько, что закричала „помогите! убивают!“. Вы оказались в весьма опасном положении, не правда ли? Думаю, вы пошли бы на любые грубые меры, лишь бы только прекратить подобные крики, на которые могла явиться миссис Бринк – явиться и застать вас переодетой в духа, которым вы столь долго морочили ей голову. Но миссис Бринк все равно пришла. И что же за зрелище предстало взору бедной дамы! Страшное зрелище, разбившее ей сердце и повергшее в такое горе, что несчастная стала звать свою покойную мать! Вероятно, тогда она вспомнила, как Питер Квик приходил к ней каждый вечер; вспомнила, как он о вас отзывался – как восхвалял и всячески превозносил вас, как называл вас дочерью, которой у нее никогда не было, как побуждал осыпать вас подарками и деньгами».
«Нет! Это неправда! Я никогда не вызывала к ней Питера Квика. А подарки она мне дарила просто потому, что любила меня».
«Вероятно, подумала миссис Бринк и обо всех женщинах, приходивших к вам. О том, как вы завязывали с ними тесную дружбу, как льстили им и умышленно вызывали в них – по выражению миссис Сильвестр – „нездоровое возбуждение“. Как вытягивали из них подарки, деньги и всевозможные милости».
«Нет, нет! Это совершенная неправда!»
«А я утверждаю – правда. Иначе как вы объясните свой интерес к Маделине Сильвестр – девушке, которая младше вас годами и много выше по общественному положению; девушке весьма состоятельной и не очень здоровой; нервической и впечатлительной девушке? Какой еще интерес мог у вас быть, если не корыстный?»
«Интерес самого возвышенного, самого чистого и самого духовного свойства: желание помочь мисс Сильвестр в постижении собственных ясновидческих способностей».