– Меня обокрали… Воры обокрали мой дом, – сбивчиво заговорила я. – Они сейчас в поезде, идущем от вокзала Ватерлоо во Францию… Две женщины, в моей одежде!..
– Две женщины? – переспросил полисмен, странно на меня глядя.
– Да! Две! И одна из них – моя служанка. Она ужасно хитрая и жестоко злоупотребила моим доверием! А другая… другая…
Другая сбежала из тюрьмы Миллбанк, хотела сказать я, но вместо этого коротко глотнула ледяной воздух и зажала рукой рот.
Откуда я это знаю?
Почему у меня оказалась одежда для нее?
Зачем были приготовлены деньги и билеты?
И паспорт на вымышленное имя?
Полисмен ждал.
– Не знаю… не уверена… – проговорила я.
Полисмен бросил быстрый взгляд по сторонам. Он уже достал свисток из поясного кармашка, но теперь выпустил из пальцев, и тот повис на цепочке.
– Вам не следует находиться на улице в таком расстроенном состоянии, мисс, – сказал он, наклонив ко мне голову. – Позвольте, я провожу вас в дом, и вы мне все расскажете там в тепле. Смотрите, у вас шея поранена, заболит на холоде.
Он подставил мне руку, но я попятилась и сказала:
– Не надо со мной ходить. Я ошиблась, не было никакой кражи, вообще ничего не было, в доме все в порядке.
Я повернулась и пошла прочь. Полисмен шагал рядом, повторяя: «мисс Прайер… мисс Прайер…», протягивая руку к моему локтю, но не осмеливаясь до меня дотронуться. Когда я закрыла перед ним калитку, он замялся в нерешительности, а я тем временем вбежала в дом, захлопнула дверь и, задвинув засов, привалилась к ней плечом.
Немного погодя полисмен поднялся на крыльцо и дернул за колокольчик, зазвеневший в темной кухне. Потом я увидела его лицо, окрашенное в малиновый цвет стеклом придверного окна: сложив ладони трубой у глаз, он вглядывался в темный холл и громко звал сначала меня, затем служанку. Минуту спустя он отошел, а я еще с минуту стояла у двери, после чего на цыпочках прокралась в папин кабинет и сквозь кружевную занавеску увидела, что полисмен стоит у калитки и пишет в блокноте. Дописав строчку, он сверился с часами, еще раз взглянул на погруженный во мрак дом, потом осмотрелся по сторонам и медленно двинулся прочь.
Только тогда я вспомнила про миссис Джелф. Ее и след простыл. Но когда я тихо прошла в кухню, то обнаружила, что задняя дверь отперта: вероятно, через нее она и скрылась. Должно быть, она видела, как я бегу по улице, хватаю полисмена за рукав и что-то возбужденно говорю, показывая на дом. Бедняжка! Наверняка всю ночь сегодня просидит без сна, покрываясь холодным по́том каждый раз, когда за дверью раздается поступь патрульного констебля, – так же, как просидела всю предыдущую ночь, проливая слезы в тщетном ожидании. Как и я.