Пятеро детей Охотника? Все они стали ненужными свидетелями – за исключением разве что младенца. Конечно, его можно было бы и оставить в живых – но что потом прикажете с ним делать, где брать ему в тайге кормилицу?
А негодяй айн, как оказалось, знавший и японский язык, и гиляцкое наречие? Скрывая это, он обманул японского офицера! Да и оставлять его в живых после того, как Томео вынужденно «вывел в расход» все семейство Охотника, было бы просто глупо!
Капрал Сино тоже стал ненужным, по мнению капитана, свидетелем. Ненужным и опасным. Ведь расправа его командира с безоружными людьми, пятеро из которых были хоть и дикарскими, но все же детьми, буквально потрясла его. Томео видел его остановившийся взгляд, видел ужас и отвращение в его глазах, когда капрал глядел на него. Вряд ли коротенький опыт участия в боевых действиях закалили дух этого вчерашнего крестьянина. Да и что это были за боевые действия! Хаотическое отступление под шквальным огнем и бомбами русских…
Мог ли он, офицер Императорской армии Японии, оставшись в глубоком русском тылу с горсткой солдат, полностью рассчитывать на капрала после его реакции на случившееся? Разумеется, нет!
Успокаивая готё Сино и даже угощая его остатками бренди, Томео в то же время хладнокровно взвешивал плюсы и минусы того, что он останется без своего заместителя. Минусов единоначалия пока было больше, и только по этой причине капрал Сино не был нынешней ночью занесен в строчку «необходимых издержек».
Когда остекленение в глазах капрала сменилось хилыми искорками разума и способности воспринимать команды офицера, капитан велел ему прямо сейчас, не дожидаясь утра, убрать из чума все трупы, и до принятия окончательного решения спрятать их где-нибудь в сугробе за периметром поляны. Одному или с помощью солдат – Томео оставил данный вопрос на усмотрение Сино.
Выпроводив его, капитан долго ворочался на шумной подстилке, сожалея сейчас только о том, что не успел как следует допросить айна-переводчика: может, среди его соплеменников были и другие знающие японский язык? Это могло бы оказаться полезным… В конце концов, капитан Томео заснул.
Увы: неприятности этой ночи для него не кончились. Уже ранним утром Томео проснулся от какого-то подсознательного беспокойства, от ощущения немотивированной пока тревоги. В хижине было тихо, и несколько минут Томео пролежал в темноте с открытыми глазами, пытаясь определить причины своего беспокойства. Посветил фонариком на наручные часы, покосился на почти догоревший огонь в очаге посреди хижины – вдруг, словно ужаленный подскочил на своем ложе: эта тишина! Проклятая тишина – в хижине и в лагере было слишком тихо!