– Да знаю, знаю, Степаныч! Ладно, бог с ними – с Витькой, с Абвером его. Завтра увижусь, сам определю. Ты про себя расскажи лучше, про жизнь свою.
– Да разве это жизнь, Миш? Поселок как умирал, так и умирает. Работы нет, народ поразъехался. А который остался – на шее у нас, пенсионеров сидит. Мы, Мишаня, нынче самые уважаемые люди! Со стабильным пенсионным доходом!
Михаил едва подавил зевок: все эти рассуждения были ему давно знакомы. И вопрос о жизни умирающего экс-шахтерского поселка он задал чисто из вежливости, для поддержания разговора. И еще, конечно, чтобы увести беседу с неприятной для себя темы. За последние шесть лет, встречаясь со Степанычем всякий раз по пути в поле и обратно, здешние беды он выучил наизусть – так же подробно, как и привычки и обыкновения хозяина. Вот сейчас, вдоволь наплакавшись, тот обязательно повернет на гостя. Начнет корить его за легкомыслие и наплевательское отношение к собственной старости… Ну, вот, так и есть!
– А ты, Мишаня – извини, конечно, так на работу не устроился? Хоть для проформы, для пенсии? Ты ведь тоже без пяти минут как пенсионер! Нашего, пенсионерского полка, «кавалеристом» станешь! Или не думается пока об этом?
– Степаныч, давай прекратим на эту тему, а? – лениво растянул Алдошин. – У меня ведь есть кому плешь проедать! Жена, Ниночка ненаглядная, мастерица такие вопросы задавать…
– И что ж ты ей отвечаешь, интересно мне знать? Ну, хоть в порядке обмена опытом рассказал бы, Мишаня!
– Я ей, Степаныч, шкатулку всякий раз показываю. Есть у меня дома такая японская шкатулочка из раскопов, себе оставил, продавать не стал. Хорошенькая такая вещица, раковинами оклеена почти сто лет назад. В земле сколько пролежала – а отмыл, почистил, дерево маслом гвоздичным смазал – и как новая! Так вот: в шкатулке той мы с Нинкой бюджет семейный держим. Показываю ей шкатулку и говорю: вот когда, супруга моя драгоценная, сия шкатулка дно покажет – вот тогда и пили меня на здоровье целыми днями!
– И что, не показывает дна шкатулка? – завистливо поинтересовался Степаныч.
– Пока нет! – хохотнул Алдошин. – Я, как только вижу, что вот-вот дно откроется – пополняю баланс… И Ниночка тогда на другую тему дискуссию открывает – ну вот как ты сейчас, Степаныч, собираешься! Что, не так?
– А хоть бы и так, Миш. Мы с тобой, конечно, не дружбаны закадычные. И к своим делам ты меня, как и Нинку свою, близко не подпускаешь. Но по-приятельски скажу: коли твои копания такой доход приносят, что без твердой зарплаты семье два десятка лет жить позволяют – этот самый доход и заинтересовать может кой-кого для твоего бизнеса нежелательного!