– Так ты хочешь меня? – спросил, приглушённым голосом.
Она, чувствуя, какую-то острую нехватку чего-то волнительного, мощного, стыдливо опустила голову.
– Тебе послышалось, – шёпот потрепал его ухо.
– Что? Карма! А этот поцелуй? Как ты его объяснишь?
Девушка молчала, а сердце колотилось в голове, отбивая барабанную дробь, не давая родиться не одной умной мысли. Кожа будто накалилась, и ей казалось, как все волоски на теле встали дыбом, желая, чтобы их пригладили.
– Карма! Ну что за детский сад? Я не трону тебя, но ответь мне только правду, чтобы меня не разрывало от ревности, когда я вижу тебя с другим. Так ты хочешь меня? – он вспылил, взгляд вновь потемнел, и крепче сжал её предплечья.
Она замялась, снова прикрывая глаза, теребя уголок платья.
– Можешь быть спокоен, мне этот парень как мужчина не интересен.
– Я очень счастлив. Ты мне дороже всего на свете, – Валевий пробасил тоном, похожим на густые сливки в дорогом кофе, вздохнул с облегчением.
– Как оружие?
– Не только, – и он дотронулся кончиками пальцев до её щеки, ощущая лёгкую шелковистость, поглаживая и перемещаясь к влажным губам, ещё не остывшим от первого поцелуя. Снова наклонился и с нежностью на какую только был способен, поцеловал. Она также мягко ответила на новый поцелуй, совсем непохожий на предыдущий и затрепетала в его объятиях, тая, будто мороженное в знойную жару. И хотя вампирская кожа на самом деле источала холод, его объятия казались ей жарче пламени. Голова откинулась, когда его губы пробежались по её шее, волосы приятно защекотали.
– Запомни, ты только моя! – он опять внезапно отстранился, властно проревев, как король лев своей львице.
Девушка кивнула, закусив нижнюю губу.
– И не кусай губы, они мне тоже нужны в той первозданной красоте, в которой тебя создал Бог.
Карма совсем смутилась, но одна мысль всё же родилась: «Если он ещё начнёт мне говорить такие вещи, я совсем растаю. Рано, Карма, рано, не будь такой доступной».
Валевий, хорошо понимал о чём она думает.
– Ничего не бойся, я никогда не переступлю ту тонкую грань, что отделяет тебя от желанной страстной женщины, пока ты сама этого сознательно не захочешь. И… завоюю, во что бы это мне не стало.
Развернулся и, оставив её смущённую и возбуждённую до предела, вылетел, как выпущенная стрела из лука героя Шервудского леса Робина Гуда, потому что и сам пребывал в таком же состоянии, если не сказать, более могучим, обвитым острым кустарником желания, больно впивающимся в чресла и, бьющим по голове огромным молотом.
А Кай, увидев, что хозяину сейчас не до того, отвёл парня на кухню и с грохотом поставил перед ним миску с жареной курицей.