– Послушай меня, Эля. – Харакаш замахал перед моим лицом рукой, потом вытянул вверх указательный палец, и я, благодарно кивнув, сфокусировала взгляд сначала на нем, а потом, с замедлением, на лице островитянина. – Сегодня ты будешь спать очень крепко. А завтра будет новый день и новая история. Подчас мы все совершаем ужасные вещи, но ты не должна дать им сломать тебя. – Он смотрел на меня требовательно и строго, и я медленно кивнула. Пусть мое тело сдавалось под напором того пойла, которое я выпила, но мозг все еще работал. – Если ты когда-нибудь сломаешься, Она победит, и все, что ты сделала до этого, будет напрасно. Его смерть и все другие будут напрасны. У каждого из нас есть путь, и ты должна пройти свой до самого конца, благо тебе нет нужды делать это в одиночку. – Харакаш вдруг широко улыбнулся, и я невольно улыбнулась в ответ, а потом – протяжно зевнула.
Понимающе цокнув, островитянин встал, поднял полог шатра и громко позвал Альвина, сообщая и ему, и всем присутствующим, что он бы такого оруженосца, который своего господина оставил после тяжелого дня в доспехах, а сам песни распевает, выпорол бы хворостиной, как шелудивого порося. После – тут же напомнил всем, что выходить с рассветом и идти до самого вечера и песни песнями, а сон по расписанию.
Народ заворчал, тихонько проходясь «по матушке» этого «лысого рыбожора», и стал расходиться, а Харакаш пропустил в шатер Альвина, которого, кажется, совершенно не смутила прилюдная отповедь.
– Сам-то справишься? – Островитянин кивнул на меня, и я протянула к Альвину руки, облаченные в латные перчатки, что так и не смогла снять сама.
– Справлюсь, – уверенно произнес оруженосец, сделал шаг ко мне… и мир вдруг наполнился уютной темнотой, унося меня в глубокий и крепкий сон, через который едва слышно прорвался голос мастера меча: «Я так и думал…» – и два тяжелых мужских вздоха.
Я проснулась внезапно для самой себя. Просто открыла глаза и некоторое время смотрела в полумрак над головой. В голове царила странная вязкость, мысли всплывали лениво, словно глубоководные обитатели, вдруг решившие посмотреть на резвящуюся в блеске лучей пеструю рыбку.
Воспоминания вчерашнего дня поднимались из темноты и вставали перед глазами. Поверх них звучали слова, сказанные мне мастером меча.
«Если ты когда-нибудь сломаешься, Она победит, и все, что ты сделала до этого, будет напрасно. Его смерть и все другие будут напрасны», – повторила я шепотом, медленно, перекатывая каждое слово на языке.
Я убийца. Я должна была стать ею рано или поздно, какими бы высокими целями я ни прикрывалась и как бы себя ни оправдывала. Ханс стал первой шаткой ступенькой. Сейчас или идти вверх, или срываться в бездну. Последнего я себе позволить не могу и не хочу! Я не фанатик, не слепое орудие в Ее руках. И никогда им не стану!