– Они не смогут его подчинить, а напугать такого коня сложно, – коротко пояснил мой оруженосец, а Харакаш добавил, что я буду казаться куда внушительнее, нависая над ними с высоты конской спины. – И так действительно куда безопаснее… – произнес он, помедлив, и тут же послал свою кобылу следом за Гаратэ.
Мое приближение в момент усмирило взбунтовавшихся. Ханс, вольготно привалившись боком к стоящей повозке, рассматривал густые, полные снега зимние облака, ползущие по небу, и лишь на миг бросил на меня раздраженный и в какой-то степени даже презрительный взгляд. Но молчал, что в данной ситуации для меня было лучше всего.
– По какому праву… – завелся с пол-оборота один из храмовников, зло смотря на меня из-под капюшона. Уже не юнец, но не старше Альвина на вид, он, скрестив руки, вздернул подбородок и моментально перешел на повышенный тон, вызывая во мне глухое раздражение, – …вы посмели заковать комтура Алой крепости?!
Я молчала, удостоив зарвавшегося служителя лишь коротким взглядом, и, хмуро разглядывая вышеобозначенного комтура, заметила, как вздрогнули уголки его губ, скрывая усмешку.
Так, значит, тебе, падла, весело! Убил человека, а теперь стоишь довольный и слушаешь, как выпестованные тобой щенки тявкают на хозяйскую руку?! Ну, хорошо, будет тебе веселье!
Переводя взгляд обратно на стоящего чуть сбоку от Гаратэ храмовника, что аж покраснел от моего пренебрежения, я смерила его долгим взглядом. Потом медленно оглянулась.
Вокруг нас, образовав небольшую зону отчуждения, стояли солдаты. Они едва слышно перешептывались, и я уже знала, что большая часть из них явно в курсе произошедшего в Роне.
– Вы заблудились… – начала я, чувствуя, как шепотки замирают и это придает мне уверенности. Я здесь главная. Я здесь – рука правосудия, наделенная властью – как светской, так и божественной.
Мои мысли замерли, ощущение пустоты в груди вдруг исчезло, а в голове раздался знакомый тихий смешок. И голос.
«Явилась…» – вздохнула я мысленно, испытывая странное облегчение. Светозарная не ответила, явно сочтя это ниже своего божественного достоинства, и я ощутила легкий толчок в сознании, мол, ну, давай, где представление?
Пауза тем временем затягивалась, и потому требование божества оказалось весьма кстати.
– …Заблудились в собственном невежестве, гордыне. В ощущении собственной значимости. И в чувстве собственной непогрешимости. – Я замолкла на мгновение, глядя в глаза комтура, по-прежнему игнорируя стоящего перед Гаратэ храмовника. – Ошибаются все. Каждый может оступиться под бременем власти, под тяжестью прав и обязанностей, что взял на себя когда-то и груз которых увеличивался с каждым годом. Но ответственность за ошибки лишь возрастает, когда большими правами себя наделяет человек. Сегодня мы решаем судьбу комтура Алой крепости, брата-рыцаря Ханса, который, поддавшись гневу, убил старосту Роны вопреки моему приказу.