Я делаю последний глоток из кубка и встаю из-за стола.
— Ладно, пора спать. Засиделись мы с тобой, а завтра будет много дел перед отъездом. Самое важное я тебе рассказал, денег в казне на ближайшее время вам хватит. Но не трать лишнего — вернусь, спрошу с тебя за каждый орел. Будет совсем туго, проси через княгиню помощи у Кассиуса Марция. В Фэссе дела тоже хреновые, но вместе нашим княжествам будет легче выстоять. А если все станет совсем плохо, отправляй матушку в Вертан. Она не должна отвечать за грехи Тиссенов.
— Обещаю. Но и ты, Йен, пообещай мне не лезть на рожон. Древний договор это хорошо, но от шальной стрелы он тебя не убережет.
— На это у нас есть магия и щиты! — подмигиваю я дядюшке — а инквизиторов ждет очередная радостная встреча с Меваром.
— И все же…
— Обещаю быть осторожным. Но не все зависит от меня. А ты помни главное: слова не так важны, как твоя искренность, клятва должна идти от сердца. По сути это ритуал принесения себя в жертву роду и безоговорочного служения ему. Соврешь во время ритуала — погибнешь. Предатели роду Тиссенов не нужны…
Из Минэя наш отряд выезжает ранним утром, когда столица еще сладко спит. Глаза у меня слипаются с недосыпа, но свежий утренний воздух хорошо бодрит, и сонливость моя быстро проходит. Постепенно приноравливаюсь к ровному ритму движения нашего отряда и снова погружаюсь в размышления. Нынешним утром весь вчерашний день, посвященный срочным делам и сборам в дорогу, вспоминается мне уже как одна непрерывная суета и нервотрепка.
Сначала мне пришлось лично присутствовать на казни книготорговца на Ратушной площади и изображать из себя верховную власть. Жрецы Храма радостно уцепились за возможность восстановить свой пошатнувшийся авторитет в Минэе, а поэтому вели себя на всякий случай прилично и подчеркнуто дружелюбно по отношению к княжеской семье. Даже согласились обезглавить книготорговца перед тем, как сжечь его на костре. И.о. главного жреца произнес вдохновенную речь, в которой осыпал проклятиями темных Лордов и их приспешников, и даже, о чудо — назвал меня верным сыном Церкви Единого! Потом предъявил собравшимся на площади горожанам гору запретных книг и внушительную связку амулетов. Причем, жрец светился такой гордостью, словно он сам нашел их.
Глашатай зачитал список грехов преступника, Ресг по сигналу жреца отрубил книготорговцу голову. Сделал он это как-то буднично и деловито, без особого огонька, но на высоком профессиональном уровне. Народ в очередной раз развлекся, хотя зрелище нынешней казни и не внушало особого ужаса. А я лишь жалел о потерянном времени, которому нашлось бы гораздо лучшее применение, нежели сидеть истуканом в кресле на ступенях Храма, олицетворяя собой торжество правосудия.