И Ма совершенно мне не помогала. Почему мой вожак никогда не приходил мне на помощь? Это ведь его главная функция — оберегать свою стаю. Защищать ее от всех опасностей.
Мне ничего не оставалось, как взять ответственность за свою жизнь на себя и начать защищаться. Я крутилась и скакала, пытаясь обнаружить, кто же управляет этими клыками. Но ни мои активные действия, ни рыки не приносили результатов. Клыки все сильнее смыкались на шее.
Тогда я легла, признавая свое поражение и показывая противнику, что готова к примирению. Но тут Ма дернула поводок, зачем-то спровоцировав неопознанного зверя на новое нападение.
Я вскочила и, оскалившись, зарычала. Мой рык был направлен в никуда, но из конкретного источника я получила ответ. Ма пнула меня под живот, на что я клацнула зубами по ее башмаку. Да, я первый раз показала Ма свои зубы. Но я была загнана в угол, напугана и растеряна, а в такой ситуации любой зверь либо нападает, либо убегает. Убежать я не могла, поэтому пошла в нападение.
Мой вожак повел себя так же, отражая атаку ударами поводка по моей морде. Я уклонялась и отважно оборонялась.
Все закончилось, когда мои зубы сомкнулись на руке Ма, держащей поводок. Она вскрикнула, хват на моей шее ослаб, а под живот пришелся новый сильный удар.
Я прижалась к земле, выражая покорность, противник отступил.
На этом закончилась и прогулка, а я снова была закрыта в клетку.
Глава 30. Опасные игрушки
Пока я сидела в клетке, Кискис покинула свое постоянное убежище на шкафу и теперь свободно расхаживала по всей квартире, пользуясь тем, что я не могу до нее добраться.
Меня же хоть и заводила такая наглость, но больше всего мозг был сосредоточен на решении задачи — как выбраться.
Я грызла прутья клетки, но они не поддавались.
Я совершала подкопы, но только умудрилась сломать коготь, что оказалось довольно болезненно.
Я скребла лапами и по стенам, но все было бессмысленно.
Даже лай, когда кто-то проходил мимо, не приносил результата.
Тогда мне ничего не оставалось, как начать выть. Должна же я была как-то сообщить миру о своей нелегкой судьбе.
Если Ма была в это время дома, то она тут же прибегала. Я радостно начинала крутиться, но она почему-то ругалась, а иногда била по стенам клетки. В итоге я научилась, что когда Ма входит в комнату, нужно прижаться к полу, и все ограничится фразой «Замолкни!».
Когда меня выпускали из клетки, я тут же делала лужу, обозначая свою безмерную радость. В нее же я закладывала крик о помощи в надежде, что мои мучения прекратятся. Но Ма почему-то только злилась и снова закрывала меня в клетку.