Странно, я же всегда ходила в туалет часто. А как иначе, если постоянно хочется? А сейчас еще и стресс поджимал!
Мои метания были замечены девушкой, которая радостно произнесла:
— Пойдем гулять!
Да, гулять! Там я хоть смогу остаться одна, спрятавшись где-нибудь в кустах.
Но и гулять в этот раз значило, что я не буду предоставлена сама себе на территории участка. На меня надели поводок и вывели за территорию. С нами рядом бежала и Эльза, только без поводка.
Странно, что она совершенно не стремилась убежать в поисках приключений или чего-то съестного.
Но сейчас меня больше волновало то, что на поводке я, а значит, не могу уединиться для справления нужды. А ведь нужда уже давно давила.
Я очень долго металась на поводке, который хоть и был длинным, но все же был. И тут, не выдержав, я села, позволив себе выпустить содержимое мочевого пузыря.
Заканчивая это страшное дело, я уже готова была получить выговор, но совершенно неожиданно услышала:
— Молодец! Да!
Молодец? За то, что пописала?
Я, конечно, на автомате подбежала за протягиваемым мне лакомством, но все же недоумевала из-за происходящего.
Стоит ли рассказывать, что наша затянувшаяся прогулка сулила мне еще одно лакомство, когда я присела, но в этот раз опорожнить кишечник?
Сначала мне все это показалось странным, ведь я привыкла, что меня ругали и даже иногда били за мои естественные нужды. Но уже через несколько дней я сообразила, что в туалет необходимо ходить на улице, за это всегда хвалят. А вот за подобные дела дома могут и поругать. Да-да, после той прогулки я попробовала заработать лакомство, сходив в туалет дома. Меня, конечно, не били и даже не ругали, но лакомства я не получила. А вот девушка с неприятным гормональным фоном вытирала мою лужу, еще и что-то приговаривая. Мне хватило пару дней нового опыта, чтобы закрепить необходимую связь: туалет — это улица!
Начиналась, как мне казалось, беззаботная жизнь.
Я целыми днями играла с Эльзой, спала на мягком матраце и три раза в день выходила за пределы участка на прогулку. Иногда мы гуляли втроем: я, Эльза и девушка. Иногда к нам присоединялся и парень.
Позже я запомнила, что девушку звали Наташа, а парня Костя. Это было несложно, ведь каждый раз, когда мы гуляли вместе, кто-то из них мог отойти в сторону, а второй говорил:
— Смотри, Наташа идет!
Или:
— Где Костя?
В обоих случаях я должна была бежать к называемому человеку. И он меня гладил и играл со мной.
И все было бы хорошо, если в один прекрасный день, мы не пришли на очередную дрессировочную площадку. Такие места я хорошо знала, они пахли множеством собак, а еще там были эти страшные нагромождения, с одного такого я в детстве падала.