Добрая и ласковая Даль относилась к Ромке, как относятся старшие к младшему. Иногда шалила с ним, ругала посторонних, если те дерзко относились к молодому повесе. Часто уступала ему свою миску с кормом. Но стоило собакам пойти в поиск, как всякие скидки и чувства старшего к младшему кончались. Работу по дичи Даль считала делом серьезным и, если Ромка чем-либо мешал ей, она злилась, показывала зубы и готова была дать рвань неопытному пойнтеру.
Даль имела сильное чутье и иногда причуивала птицу за 50–60 метров, и Ромка по своей неопытности не мог работать с ней в контакте. Когда Даль замирала на стойке, Ромка не секундировал ей, а уходил вперед на такое расстояние, которое определялось его чутьем и только тогда делал стойку. Тут уж у них начинался форменный скандал, да такой, что приходилось разводить собак, а тем временем вспугнутая шумом птица взмывала на крыло и спокойно улетала.
И все же Ромка многому научился у Дали. К концу осени он работал, как опытная собака.
Утренние зори — лучшая пора для работы легавых по птице. Мы каждый раз использовали это время сполна. Но когда хлынут золотые потоки солнца, а потом величаво, словно на крыльях взлетая, поднимется огромное светило, воздух постепенно наполнится жаром, мы кончаем работу собак и усталые, но довольные идем в колхозный стан.
Чудесная летняя погода, близость Волги и задорная молодость парней и девчат — не обходилось без шалостей. Бывало догонят парни какую-нибудь кареокую красавицу да так в платье и искупают ее. Но долг, как говорится, платежом красен. Стоит озорному молодцу оказаться в одиночестве, как несколько здоровых дивчин, дышащих жаром, сгрудят его и окунут несколько раз в Волге-матушке. Но так случалось днем, а вечера были иными. Бывало, натрудившиеся вдоволь, возвратятся в стан, сначала приводят себя в порядок, потом ужинают, а после ужина задымят самовары, послышатся звуки баяна, и молодой высокий голос веселой дивчины Сани запоет раздольную волжскую песню. В такт запевале вторят другие певуньи и певцы, и в сумерках уходящего дня широким потоком льются звуки над великой рекой. Так продолжается дотемна, когда над рекой повиснут туманы, а по правому берегу то тут, то там зажгутся рыбацкие костры. В этот час затихал лагерь.
…Ночевка в шалаше на душистом сене ни с чем не сравнима. Утомившись за день, мы с другом засыпали, как убитые, и просыпались, когда в заречной деревне пастух играл на дуде, поднимая скот к выпасу. Даль и Ромка не терпели грустных звуков берестяной дудки, нервничали и принимались жалобно выть. Для нас это был сигнал к подъему.