После болезни собака прожила еще два или три года, но всегда, даже короткую разлуку с бабушкой Александрой мучительно переживала. Как-то случилось, бабушка уехала из дома на несколько дней, и Чарна не находила от тоски места. Она отказывалась от пищи, ожидая появления своего друга. Но вот бабушка вернулась. Для Чарны это было счастьем. Она резвилась, лизала ей руки, лицо, а та взяла свою любимицу на колени и начала ласкать. Но вдруг Чарна потеряла сознание… Этот случай заинтересовал тогда крупных ветеринарных специалистов. Они установили, что смерть наступила от сильных переживаний, вызванных сначала разлукой, а потом радостью встречи…
…Рассказчик умолк, задумался, и видно было, что он вспоминает минувшее. Потом он поднялся, подбросил в костер сушняку и, согреваемые теплом, мы вскоре уснули. Лишь Бок временами будил меня своим во сне лаем. Ему наверняка снился поиск подраненной утки…
Сергей Дмитрич Волков или, как мы его называли — Митрич, увлекался охотой. Не случайно в своей округе его знали стар и млад и не только, как дельного охотника, но и как блюстителя порядка, как друга природы. А когда начали создавать заказники и приписные охотничьи хозяйства, он особенно стал нужен охотничьим организациям.
Волкова часто приглашали в правление общества охотников, советовались с ним, предлагали «тряхнуть стариной» — возглавить работу в охотничьем хозяйстве.
Поправляя рукой густущую шевелюру седеющих волос и пристально глядя на репродукцию перовских «Охотников на привале», Сергей Дмитрич отвечал:
— Подумаю.
И отправлялся в свое село.
Несколько дней обдумывал Митрич предложение общества. Советовался с подругой жизни — Катей и, наконец, дал согласие.
Намеченную территорию хозяйства Волков знал давным-давно. Да и как было не знать, когда эти угодия подходили к самому селу, где он родился и жил, но все же, приступая к работе, вновь обошел их, восстанавливая в памяти охотничьи тропы, по которым еще мальчишкой пробирался с отцом.
Сейчас, как радивый хозяин, Митрич записывал все, что встречал в отдельных участках хозяйства. Так, на горелых ямах он подсчитал количество утиных семейств. На старых вырубках, поросших брусничником и малиной, егерь поднял несколько тетеревиных выводков и также записал в тетрадь. День за днем он исколесил, всю территорию хозяйства и узнал, где и сколько рябчиков, какое количество уцелело глухарей, сколько держится лосей в заболоченном, поросшем мелочами лугу.
С сельскими ребятишками Волков давно жил в дружбе, они помогали ему проводить мероприятия биотехнического характера. В летнюю пору под руководством егеря кольцевали нелетных утят и чаек. Осенью заготовляли корма для подкормки птиц, обитающих в наших лесах зимой. А когда наступали морозы и пуржили снега, ребята по указанию дяди Сережи развешивали гроздья рябины в местах, где держались рябчики. Необмолоченные снопки овса прикрепляли к сучьям деревьев для подкормки тетеревов. А там, где водились серые куропатки, ребята мешками приносили им мякину и сенную труху. Для красногрудых снегирей, желтоблузых синиц, хохлатых свиристелей и фартовых щеглов ребятишки устраивали специальные столики-кормушки. Они насыпали на эти столики семена сорняков, крупу, семечки тыквы, хлебные крошки, и любо было ребятам, когда пернатая мелкота слеталась пировать.