— Черед не дошел, — говорил мне старый приятель, лесничий Недюжин.
Вот в этих «дремучих» местах одно время разбойничьи действия волков причиняли большое беспокойство местным жителям.
Яростные набеги зверей наносили заметные опустошения в стадах. Бывало два-три волка ворвутся в стадо, а то и в овчарню, зарежут 30–40 овец, а унесут одну-две.
Кроме домашнего скота серые разбойники уничтожили много диких животных и особенно лосей. Правда, иногда нападения на лосей дорого обходились волчьей банде. Сильными ударами огромных копыт лоси ломали волкам кости, разбивали черепа, а могучими рогами распарывали животы. Но так или иначе, а вопрос схватки всегда был предрешен в пользу волков. Постепенно силы изменяли лесному великану, ноги подкашивались, и тогда матерый волк впивался лосю в горло, а остальные хищники рвали лося на части. Вот почему борьба с волками в то время имела государственное значение.
Обычно для уничтожения хищников сельские Советы и правления колхозов прибегали к помощи охотников. А кто из заправских охотников откажется побывать в местах, где много зверя. Такой случай представился нам, волчатникам.
Помню, осень была на исходе. Морозы сковали землю и воду. Прибыв на место, через лесников и местных охотников выяснили, где держатся волки, где их логова, обследовали эти места и на лесной полянке выложили приваду (тушу павшего животного).
Мы ежедневно проверяли приваду, но несмотря на голод, волки не прикасались к мясу.
По отпечаткам лап было видно, что стая зверей каждую ночь приходила. Волки издали обнюхивали падаль, это усиливало приступ голода, вызывало ненависть к вечному скитанию и тогда, задрав морды, они заводили жуткую песню, а на рассвете уходили в лесные трущобы.
Шел день за днем. Ожидание становилось утомительным, да еще выпал снег, и нас потянуло в заветные места погонять зайцев. Когда казалось, что все наши старания напрасны, и мы уже собрались восвояси, как вдруг счастье нам улыбнулось. Придя в последний раз проверить приваду мы обнаружили, что ночью здесь пировали серые бродяги.
В следующую ночь волчья стая вновь была у мяса. Звери жадно ели мороженую падаль. Оторвав кусок, ложились поодаль и грызли, придерживая его передними лапами. Иногда из-за кости или порции мороженой падали хищники затевали драку, оставляя на снегу клочья шерсти. Набив желудки, они под утро уходили на лежку.
Дольше медлить было нельзя, и на следующий день мы решили провести облаву.
Как всегда, ночь перед охотой казалась удивительно долгой, и утренняя синева лишь только залегла в небе, как мы уже встали. По чтобы выждать время, когда сытые волки облежатся на дневном привале, мы коротали эти часы за шумевшим самоваром и обсуждали предстоящую охоту.