Айсин закусила губу и, прикинув что-то в уме, уточнила:
– Ну, если бы ты был Могильным Алхимиком, ты бы так сделал?
– Э‐э-э, – Феликс иронично ухмыльнулся. – Только если бы она была очень плохой матерью, то, полагаю, возможно…
– О различии лилий я тоже думала. Как мне кажется, это мог быть искаженный референс в отношении Ярен. Могильный Алхимик ненавидел магов и вполне мог герб матери превратить в Чистую лилию, которой клеймил всех «освобожденных» магов.
Айсин намотала на шляпки кнопок красную нить, соединив таким образом наброски двух геральдических лилий.
– То есть ты реально веришь, что мы идем по следу Могильного Алхимика? – насмешливо спросил Феликс. – По сказкам у нас главная вроде Эль.
Айсин улыбнулась, заправила влажную прядь за ухо и пожала плечами:
– Мы же в магическом мире, – хмыкнула она, однако тут же сосредоточенно продолжила: – но если серьезно, то я считаю, что мы преследуем Подражателя.
Пальцы протянули красную нить от изображения фигуры Могильного Алхимика до скетчевого рисунка ребенка со знаком уробороса.
– Одно время я интересовалась символизмом, поэтому попыталась понять, что же значит этот ребенок – неужто бессмертное дитя? Но позже вспомнила, что у Уробороса, кроме вечности, есть второе значение – цикличность созидания и разрушения, жизни и смерти, перерождения и погибели. Ничего не напоминает?
Феликс потер нос и между зевками едва успел произнести:
– Не-а.
– «ЗолСум»! – торжественно пояснила Айсин, ожидая, что Феликса осенит так же, как и ее. Однако во взгляде друга осознания не прибавилось. Он лишь скорчил непонимающую физиономию и скептически переспросил:
– «ЗолСум»? Наша команда тут причем?
– Черт, Фел, соберись. Вспомни лекцию Мантира о Могильном Алхимике!
– На которой нас не было? – с сомнением уточнил Феликс, разведя руки в беспомощном жесте.
– Нам Эль все уши о ней прожужжала…
– А, так я ее не слушал, – искренне улыбнулся юноша. – Не хватает еще запоминать всякую историческую муть.
– Ну и зря. «ЗолСумом» называлась идея полного разрушения ради создания чего-то совершенно нового. Могильный Алхимик жаждал уничтожить магов и сотворить праведный мир для не магов. Понимаешь?
– Не очень. Причем тут тогда ребенок?
– Это метафора. Могильный Алхимик видел в этой идее детище, свое бесконечное наследие.
Красная нить соединила ребенка с Уроборосом и фигуру Подражателя.
– О‐о-о, – протянул Феликс, оживившись. Он даже ровнее сел и чуть наклонился, подперев обеими руками подбородок. – А твоя теория приобретает смысл, Айси. Хорошая работа!
Айси улыбнулась уголками губ, нарочито безразлично пожала плечами и отвернулась к доске, пытаясь скрыть смущение.