– Мы как в сказке!
Поляна волчьего леса благоухала сотнями ароматов и наполнялась пением птиц, стрекотом сверчков и шелестом листьев. В ночном воздухе мерцали тысячи ярких светлячков, а на черно-синем бархатном небе сияли миллиарды драгоценных самоцветов. Лунас с прирожденной царственной уверенностью потребовал развести костер. И пока его поклонники носились по лесу, собирая хворост, и разжигали огонь, Принц Шамадора объявил:
– Пора!
В следующую секунду Айсин краем глаза заметила, как к ней стремительным широким шагом приблизился Эрлин. С другой стороны к ней метнулся Морли с какой-то склянкой в руке. Айси вскинула кулаки, готовясь к бою, но Эрлин, опытный боевой маг, оказался шустрее. Он перехватил своей лапищей руки Айсин, а Морли, воспользовавшись заминкой, залил ей в рот ярко-зеленую жидкость. Жижа тут же обожгла губы, небо и горло. Айси вырвалась из хватки шамадорца и закашлялась.
– Что это за чертовщина, Семпер?! – воскликнула Эльвия, с которой проделали то же самое. Она бы наверняка кинулась на Лунаса с кулаками, если бы ее не удержали.
Айсин оглянулась на Феликса, лицо которого исказилось непониманием и страхом. Зато Таллика, по мнению Айси, была слишком уж спокойна. Она хладнокровно поддалась процедуре, не дрогнув ни одним мускулом. Джейлос и манерный Фау́ль, однокурсники Лунаса, удерживали бывшую мортисийку и с подозрением зыркали на нее, будто в любой момент ожидали мести.
– Чем ты нас опоил? – раздраженно спросил Феликс, стирая с губ остатки зеленой жидкости.
– О, рад, что ты спросил, – Лунас расплылся в довольной ухмылке. – Вытяжка из цветка дурманщика, смешанная с ягодами василискового папоротника.
– Это какая-то отрава? – и спугалась Айсин, почувствовав жжение по всему телу.
– Почему сразу «отрава»? У вас явно проблемы с доверием, – картинно возмутился Лунас. – Настойка всего лишь…
Принц Шамадора не успел договорить, как вдруг глаза Айсин прорезало болью. Она скривилась, зажмурилась, вжала голову в плечи и рефлекторно коснулась век. По телу пробегало покалывание, накатывало и отступало, словно повинуясь невидимому маятнику, а жжение усиливалось в пояснице, ушах и глазах. И когда боль достигла апогея, Айси четко услышала разразившийся вокруг гогот. Резко распахнув слезящиеся глаза, она застыла в недоумении: цвета исказились, стали бледными, но зато теперь она отлично видела в темноте каждый предмет. Айсин развернулась, разглядывая окружающих ее шамадорцев. Некоторые смеялись тихо, кто-то скромно пытался прятать улыбки за ладонями, а кто-то, совершенно не стесняясь, ухмылялся и ржал в голос.