Когда земляне пришли в столовую, практически все шамадорцы уже разошлись. Однако в противоположном конце зала столпились маги, преимущественно женского пола. Они время от времени ахали и заливисто смеялись, восхищаясь фокусами колдующего, сопровождающимися яркими вспышками света. Эль старалась не обращать внимания на докучающие ей шумы, словно они – надоедливые комары, налетевшие прохладным вечером после знойного дня. Сейчас она детально продумывала план дальнейшего поиска дедушки. Конечно, ее, как и Айси, пугала перспектива остаться в магическом мире навсегда, даже не попрощавшись с мамой и братом, но Эльвия гнала в шею все дурные мысли, стремившиеся выбить ее из равновесия. Память, как назло, в очередной раз подкинула теплый образ матери, заплетающей ей перед сном косички с лентами, а следом и брата, с поникшим видом согласившегося подождать, когда она вернется, чтобы рассказать еще одну историю. «Три плюса, Эль, – напомнила она себе. – Ты среди магов, скоро найдешь деда, и с тобой друзья». Эльвия одобряюще улыбнулась.
По велению ароны Опирум ребятам выдали по комплекту новой одежды. Чтобы они не привлекали слишком много внимания, директриса распорядилась предоставить им черную школьную форму Шамадора из льна, хлопка и шерсти, которую Эль, в отличие от друзей, натянула с великим удовольствием. Костюмы сели идеально, словно сшитые по их индивидуальным меркам. Облегающие штаны, заправленные в высокие сапоги до колен с небольшим каблуком, дополнялись крупными швами-косичками во всю длину, от бедра до лодыжки. Приталенные жилетки с высоким воротом поверх свободных рубашек из мягкого шелка застегивались по центру ровным вертикальным рядом металлических пуговиц в виде звериных клыков, а на груди грозно разинул пасть лев – платиновая эмблема Шамадора. У Фела такой же располагался на плечах обсидианового дублета, расшитого, как и жилетки, серебристыми растительными узорами. Эль подметила, что благодаря костюму друг преобразился из мальчика-разгильдяя в статного лорда.
Она старалась наслаждаться любым мгновением происходящих с ней чудес: останавливалась возле картин на стенах каждого этажа, прочла все заметки на доске объявлений у входа в столовую, завалила вопросами Ферхиса Олримана, даже попыталась завести новые знакомства, правда, не слишком удачно. И сейчас она самозабвенно рассматривала свой новый образ, отражающийся в большой ложке, и представляла себя известной могущественной волшебницей, с отличием окончившей Шамадор.
От сладких грез Эльвию отвлекли внезапные женские визги и отразившийся эхом возбужденный шум, напоминающий блеяние. Вся нега вмиг улетучилась, как дым погасшей свечи.