Вхожу в его кабинет. За столом у Геннадия Ионовича сидит генерал-майор, примерно, моих лет.
— Познакомьтесь, — сказал Алейников. — Это Александр Ильич Фуки, — представил он меня. — Я пригласил его выступить перед курсантами училища с воспоминаниями и обсудить его очерк «Легедзинский бой», опубликованный в журнале «Пограничник» (1972, № 15).
— А это — генерал-майор Иван Иванович Наглый.
Лицо генерала было очень знакомым. Мне казалось, что мы где-то встречались.
Разговорились. Когда я сказал, что буду рассказывать о боевом пути Отдельной Коломыйской погранкомендатуры, Иван Иванович вдруг оживился:
— Александр Ильич, а ведь я перед войной был рядовым пограничником в ОКПК. И только перед самым началом войны, 19 июня 1941 года, меня и Михаила Семеновича Матвеева (после тяжелой болезни М. С. Матвеев умер) перевели в Надворнянский погранотряд…
Иван Иванович рассказал о своем боевом и служебном пути от рядового до генерал-майора…
…Часто раздумываю над судьбами семей пограничников ОКПК и их детей, ловлю себя на мысли, что искренне рад за них. — продолжателей дела отцов. Они возводят в нашей стране здание коммунистического общества, строительство которого было прервано войной. Рабочие, мастера, инженеры и научные работники, врачи и учителя, солдаты и офицеры — сыновья и дочери славных пограничников прилагают все силы, чтобы продолжить дело своих отцов, отдавших жизнь за нашу великую Родину…
Встреча с генералом Снеговым
За время поисков я получил множество писем. Рассказать о всех просто нет возможности. Но вот одно полностью воспроизведу. Это письмо от бывшего командира 8-го стрелкового корпуса генерал-майора Михаила Георгиевича Снегова.
«Уважаемый Александр Ильич! Получил оба Ваших письма. Два месяца собирался ответить, но болезнь руки не давала возможности взяться за перо. Хирурги три раза вскрывали и обнаружили небольшой осколочек.
Я никак не подозревал, что в локте сидит, притаившись, осколок. Хирург три раза вскрывал на локте гнойник и только на третьей операции обнаружил небольшой осколочек, сидевший там 15 или 16 лет, он и спровоцировал гнойный процесс — ему надоело оставаться в теле.
В этом письме я, конечно, не смогу ответить на все Ваши вопросы, но постепенно, вместе с Вами, восстановим прошлое, тем более, что это прошлое заслуживает внимания и в нем, кроме хорошего, ничего нет. Наши некоторые историки всячески охаивали начальный период войны, а я, участник этого тяжелого периода, знаю, что армия дралась так, как никакая другая до этого не дралась. Говорят, что у нас не было опыта ведения боев, я с этим не согласен. Мы уничтожили громадную машинную технику врага, а это не дается так, без уменья. Конечно, враг был опытнее нас, но успех его — результат значительного численного превосходства. Вспомните, какие упорные, непрерывные, в течение 8 суток, вели бои под Перемышлем, и мы начали отход только по приказу командования.