При последней встрече в феврале 1960 года Михаил Георгиевич рассказал об этом более подробно.
— Знамена — это символ воинской части. Если знамя части попадет к врагу, она перестает существовать: ее расформировывают, — сказал генерал Снегов. — Решили пробиваться из окружения. Чтобы знамена не попали в лапы фашистам, я отдал приказ командирам всех частей и соединений сдать начальнику особого отдела корпуса боевые знамена и особо важные документы, остальные — уничтожить. Начальнику особого отдела приказал выбрать пять человек, самых надежных, чтобы спрятать знамена и документы, и об исполнении доложить лично мне. Своеобразным сейфом для знамен и документов мы выбрали танк с поврежденной орудийной башней. Начальник особого отдела с пятью пограничниками из Отдельного батальона особого назначения майора Филиппова и двумя саперами расширили и углубили метров до четырех воронку от снаряда на опушке небольшой рощицы. Сложили знамена и документы в танк и съехали на нем по пологому скату в яму, тщательно законопатили изнутри щели, заминировали танк и засыпали его землей. На одном из деревьев оставили отметку — вот такой знак, — и показал его мне. — От знака на дереве надо по компасу проложить восьмиметровую линию на восток (по номеру нашего корпуса) к центру спрятанного танка. Днем он обещал показать мне это место.
— Ну и как, Михаил Георгиевич, показал начальник особого отдела вам это место? — поинтересовался я.
— Нет. В ночь с 5 на 6 августа мы предприняли последнюю попытку вырваться из окружения. Некоторым частям корпуса это удалось… После войны я встретился с бывшим командиром 99-й Краснознаменной стрелковой дивизии генерал-майором П. П. Опякиным и начальником штаба дивизии генерал-майором С. Ф. Гороховым, которые поведали о том, что фашисты отрезали их от КП корпуса, и они не смогли сдать свои знамена, за исключением одного полка и одного отдельного батальона.
— Пути назад у нас не было, — продолжал генерал. — Мы прорвались из окружения. Дальше дивизия отходила с боями к Сталинграду. Затем гнали фашистов с нашей земли. Свой боевой путь дивизия закончила в поверженном Берлине уже как 88-я Гвардейская Запорожская ордена Ленина Краснознаменная орденов Суворова и Богдана Хмельницкого дивизия.
…Михаил Георгиевич дал мне список людей, которые могли что-нибудь знать о рассказанной им операции. Но как выяснилось, почти все или погибли во время войны или умерли после нее и среди них — комиссар В. И. Петрин и начальник штаба полковник Н. А. Бобров.
В живых остались буквально единицы и среди них командир 72-й горно-стрелковой дивизии генерал-майор Павел Ицвлеянович Абрамидзе.