— Эмиль! — и отпрянула к дереву. Я выкрикнула его имя, подсознательно думая, что это именно он, находится сейчас в пяти километрах отсюда в доме Вильема.
Сильные лапы зверя вжали меня в сугроб, в тот самый момент, когда я выкрикнула «Эмиль». Он почему-то остановился, глухо рыча надо мной. Его оскаленная пасть почти касалась моего лица, брызгая слюной. Белые, с чёрными точками глаза, смотрели на меня с ненавистью. Я закрыла глаза и прошептала:
— Прощайте мои дорогие и любимые, прощай Эмиль, я люблю тебя. Я ждала, когда острые волчьи клыки вцепятся мне в горло.
Волк обнюхал меня и, убрав лапы с моей груди, направился к другим волкам, оставив меня в покое.
«На время» — как я думала.
Я стала наблюдать за ними. Большой, маститый волк, задрав голову вверх, завыл, и в тот же миг к нему присоединились другие волки. От этого ужасного зрелища, мои волосы встали дыбом. С десяток волков окружили его, и он, порыкивая, ходил между ними, иногда вцепляясь своим сородичам в холку, те же в свою очередь покорно опускали морды вниз, поджимая под себя передние лапы. Лошадь они тоже оставили в покое, которая застряла где-то в лесу, и было слышно только её жалобное ржание. Отдав какое-то распоряжение, как я поняла, другим волкам, он пулей метнулся в гущу леса и исчез там. Остальные окружили меня по периметру и спокойно улеглись, внимательно наблюдая за мной. Я не понимала, почему они меня не разорвали, и куда делся их вожак. Лёжа в сугробе, я боялась пошевелиться, чтобы не спровоцировать их агрессию.
Ноги и руки нестерпимо начали болеть, и я в очередной раз ругала себя, что не оделась теплее, и пренебрегла бабушкиными валенками и рукавицами. Спина затекла, я лежала в одном положение, и я попыталась повернуться на бок. Волки тут же вскинули головы, угрожающе рыча и обнажая страшные клыки.
«Ждут, пока я замёрзну, а потом меня съедят, — решила я, и слёзы потекли по моим щекам, замерзая у меня на подбородке. — Я обещала родителям вернуться домой. А теперь что? Мои косточки найдут, если волки не растащат их по лесу, и похоронят рядом с бабушкой». От таких мыслей я вся задрожала, а может ещё и от холода, который всё ближе подбирался к моему телу, не говоря уже про ноги с руками. Выходит я обманула их, и я никогда больше не вернусь домой и не увижу маму и папу. Я их подвела, мама не переживёт этого! Мне стало их так жалко, что я громко всхлипнула, и слёзы с новой силой потекли из моих глаз.
Вспомнила я и сон, который приснился мне в тот день, когда мы хоронили бабушку.
— Ты ошиблась, бабуля, я больше никогда не увижу Эмиля, и моя любовь к нему уже ничего и никогда не изменит, и я не стану подобной ему, — шептала я тихо, вытирая слёзы, давно уже сырой перчаткой. Это всего лишь был сон, мой мозг выдал желаемое за действительное, вот и всё.