— Приветствую тебя, прокуратор, — хрипло произнес оборванец и тут же получил удар по затылку.
— Не смей открывать рта, пока господин сам с тобой не заговорит! — рявкнул стражник.
— Успокойся, Маркус. Он сделал многое для Рима и для нас с тобой лично и вправе говорить. Так что ты скажешь, генерал?
— Вы не ведаете, что творите, — вытирая кровь с разбитой головы, проговорил нищий.
— Напротив, мой друг. Мы знаем, что делаем, а вот ты повел себя странно. Предал меня и Маркуса. Да что там, ты предал самого Кесаря! И за предательство ты поплатишься головой. А все ради кого? Ради сумасшедшего, возомнившего себя царем иудейским и сыном какого-то бога?! Видит великий Марс, я был твоим другом и не хочу твоей смерти. Отрекись от того, что ты говорил, и, возможно, великий Кесарь дарует тебе жизнь за твои былые заслуги.
— Поступайте со мной, как хотите. Объяснять я вам ничего не буду, да вы и не поймете. Отрекаться от своих мыслей мне незачем. Я жил слепцом, но теперь прозрел. А ты делай, что должен.
— Да как ты смеешь?! — ударив генерала в живот ногой, прокричал преторианец. — Как ты смеешь так отвечать?!
— Подожди, Маркус, — остановив воина, Понтий подошел к человеку в лохмотьях и наклонился над ним. — Разве ты забыл, из какого ты рода? Разве ты забыл, через что нам пришлось пройти? Ты что творишь? Не помнишь, сколько раз мы ходили по самому краю?! Хочешь скатиться до уровня наших отцов?! Посмотри на себя: корчишь праведника после того, что творил? Запомни, ты не лучше меня! Сейчас ты делаешь то, что нашептал тебе твой мессия. Как он вас учит? Подставь другую щеку, если ударили по одной? Посмотри на свои ладони! — схватив его за рукав и небрежно тряся, кричал прокуратор. — От них несет кровью! Ты внутри волк, хищник! А как ни старайся, хищник жрать овес не станет! Или ты забыл, как сжимала эта ладонь рукоять меча? Опомнись, все еще можно исправить. При твоем желании и моих возможностях все уладится и станет, как было. Но если нет… — Понтий повернулся к нему спиной и выждал паузу. — У меня в последнее время жутко болит голова: такое ощущение, словно еще чуть-чуть, и она лопнет. А ты доставляешь мне лишний повод для мигрени. Каиафа просит распять твоего учителя. Первосвященник явно видит угрозу в «царе иудейском». Наверное, он действительно столь велик, если они испугались его. Да и чтобы заморочить голову такому человеку, как ты, нужно быть весьма талантливым.
— Прежде чем рассуждать, надо услышать хотя бы одно слово из его учения, — хрипло ответил Луций в спину прокуратору.
— Поверь, у меня еще будет возможность пообщаться с ним. А человек, предавший однажды, будет предавать и дальше. Маркус, я не хочу с ним больше говорить. Объясни ему все сам, — так больше и не повернувшись к Луцию, Понтий удалился.