— Да, я хочу знать все!
— Ну что ж, будь, по-твоему. Признаюсь, даже если бы ты не захотел, тебе все равно пришлось бы увидеть это. Смотри, генерал. Смотри и сознавай, что ты натворил. Иуда по сравнению с тобой — ангел в белой тоге.
Не успел Анатас договорить, как все вокруг снова ожило.
— Я никогда не пойду на это, Маркус! Отец хотел не такой судьбы для нас, — сплевывая кровь, проговорил Луций.
— Ты думаешь, я хотел такой судьбы?! Нет! Разве я сам научился убивать людей?! Это все ты. Ты был хорошим учителем. Помнишь ту девушку? Помнишь?! — заорал преторианец.
— Нет, я не помню. Их было слишком много. Так много, что их лица ушли из моей памяти и перестали мне сниться.
— Не помнишь? Зато я помню! Помню в мельчайших подробностях, как холодное лезвие режет ее горло! Помню твой ледяной взгляд, твои глаза, в которых не было ни капли сожаления, ни толики раскаяния. В тот миг ты был для меня богом!
— Я не сделаю того, чего просит прокуратор. Можешь убить меня прямо сейчас, но я не пойду на это.
— Сделаешь! Я тоже не хотел убивать тех детей!
— Каких?
— Ты забыл?! Конечно, ты забыл. А я помню, как смотрел на них. Как не хотел делать этого, но повиновался твоему приказу! Ты, великий Луций, генерал Черного легиона, не знающий страха и поражения. Разве я мог ослушаться тебя?
— Я был во мраке. Я не осознавал того, что понимаю сейчас.
— Нет, Луций, это ты сейчас во мраке. Разве можно бросить все ради иллюзий какого-то сумасшедшего, выдающего себя за царя иудейского? Ты предал то, что создал. Ты предал власть и меня.
— Ты не прав. Тобой овладела ненависть и жажда величия. Мне знакомо это состояние. Поверь, это не лучшая судьба. Ты всегда хотел править Черным легионом, но они не пойдут за тобой. Не делай ошибок. Прошу! Умоляю! Ты же мой брат! Я всегда заботился о тебе! Я всегда защищал тебя! Я был рядом с тобой в битвах! Ты же мой брат, Маркус, что ты творишь?
Преторианец схватил Луция за горло.
— Нет! Ты предал императора! Ты предал отца! Ты предал всех! Ты создал меня, и я с достоинством займу твое место! А теперь ты убьешь того, кого считаешь спасителем!
— Я никогда не сделаю этого.
— Сделаешь! Я обещаю! Я знаю, пытки не дадут результата: они действуют лишь на человека, который не знал боли. Центурион, приведи Марию!
— Маркус, ты не посмеешь! — заорал Луций.
— Уже посмел! Что посеешь, то и пожнешь! Я научился от тебя многому и, в первую очередь, безжалостности.
Центурион скрылся за каменной стеной и через некоторое время притащил к ним женщину. Она была прекрасна. На ее теле были следы побоев, но она не кричала, не сопротивлялась, и ее лицо не выражало никаких эмоций. Ее поставили на колени рядом с Луцием. Они взглянули друг другу в глаза. Центурион вытащил меч из ножен и приставил к ее шее.