— Да, знаю, — тихо проговорил Луций. — Я лично отбирал людей в свою армию. Я всех их помню поименно. Каждый из них стоит десятка самых отважных воинов. Они лучшие из лучших, ветераны, прошедшие огонь и воду. С ними можно воевать даже против самого дьявола. Но в твоих руках они будут прокляты. По большому счету, они были прокляты еще при мне. То, что ты собираешься сделать, — это глупость. Кесарь не станет держать при себе такую силу. Он видел, какой властью я обладал, и боялся моего могущества. Тебя подставляют так же, как когда-то и меня. Мы просто фигурки в их руках, в их игре.
— О Кесаре можно и позаботится! Чем я хуже Тиберия?! Я сам стану императором! Я буду править Римом!
— Ты ошибаешься, Маркус. Ты сам вырыл себе могилу, теперь дело за временем.
— Заткнись! — Маркус ударил Луция по щеке. — Это ты приговорил себя! Он висит на кресте, а ты сидишь здесь. Так можешь избавить его от страданий, я не стану тебе в этом мешать! Я не лишил тебя оружия, и теперь только тебе решать, мучиться ему долго или умереть быстро. Считай, что это мой подарок, брат, — он пнул Луция ногой, и тот упал на лопатки. — Его жизнь теперь в твоих руках. Мне эта падаль ни к чему! Побудь теперь и ты палачом! Да, кстати, может, ты покажешь свою былую славу и прикончишь всех здесь висящих? Хотя нет, зачем нам снова проливать кровь? Пускай твой мессия сойдет с креста и покарает всех здесь собравшихся своим огненным взглядом и молнией из задницы! Слышишь ты, царь иудейский, покажи свою силу! Я не боюсь ни твоего Бога, ни своего Плутона! Я, Гай Маркус Корнелий, проклинаю тебя, мерзкий ублюдок. Ты отобрал у меня брата, и я сделал все, чтобы убить тебя!
Маркус вскочил на коня и ускакал.
Первосвященники, книжники, старейшины и фарисеи, насмехаясь, говорили: «Других спасал, а Самого Себя не может спасти. Если Он Христос, Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, чтобы мы видели, и тогда уверуем в Него. Уповал на Бога; пусть теперь избавит Его Бог, если Он угоден Ему; ведь Он говорил: Я Божий Сын[24]». По их примеру и воины, которые сидели у крестов и стерегли распятых, издевались над ним: «Если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого[25]». И даже один из казненных разбойников, который был слева от Спасителя, злословил: «Если Ты Христос, спаси Себя и нас[26]».
— Хватит! Прошу тебя, хватит! — молил Зверев Анатаса.
— Ну что ты, это только начало. Все еще впереди. Ты смотри, не отвлекайся. Я знаю, что отвратительно смотреть на себя со стороны, но что поделаешь: такова жизнь.
— Умоляю, остановись!
— А ты бы остановился, будь я на твоем месте? И поверь мне, это еще только прелюдия: дальше будет еще интересней. Тут как в сказке, чем дальше, тем страшнее.