Лето волонтёра (Лукьяненко) - страница 144

Я покачал головой.

Передо мной, внутри Миланы, был Высший. Но в нём ведь была и Милана.

– Я не хочу быть частью какого-то другого Высшего, – сказал я. – Я хочу стать частью тебя. Меня вполне устраивает! Что надо сделать, подписать официальную бумажку об этом?

Я пытался улыбаться, надеясь, что Милана улыбнётся в ответ, и мы как-то решим этот вопрос.

– Боюсь, никакая бумажка ситуацию не изменит, – ответил Высший.

Я почувствовал – не знаю как, не знаю чем, – что пространство вокруг начинает меняться. Как текут градиенты энергии, пульсирует магнитное поле, колеблется гравитация…

И тогда я ушёл в двумерное пространство, сложив и развернув его, будто складывал оригами, – и оказался в другом месте.

Точно так же, как несколько дней назад, ночью (теперь я это отчётливо помнил), перенёсся к Лихачёву и вместе с ним – к отставному генералу Леониду Мельникову, получившему распоряжение негласно изучить корабль Инсека.

Я убежал.

Я никогда не прятался от неприятностей дома, скорей уж старался всё решить и исправить, а лишь потом вернуться, «не тащить за собой проблемы».

Так что было очень странно оказаться в своей квартире – когда в моём распоряжении была вся планета Земля. Как минимум Земля.

Я вновь осознал себя уже стоящим у окна на кухне и глядящим во двор. То, что проявлялось во мне – к чёрту недомолвки, во мне был Высший!.. – ушло, исчезло, затаилось.

Я сбежал от Высшего Миланы.

Скрылся легко и уверенно, потому что был ему как минимум равен.

Прежде, когда Высший входил в меня, я ощущал его мысли. Не в полную силу, конечно, – наверное, от этого можно было бы сойти с ума, – но в какой-то доступной мне мере: интерес, раздражение, ярость.

Сейчас ничего не было. Этот Высший использовал моё тело, но мыслями и чувствами он не делился.

Я стоял, облокотившись на подоконник, тяжело дыша и глядя во двор, где соседка выгуливала коляску с младенцем и двух смешных энергичных такс.

Давно уже я не чувствовал себя таким одиноким.

Одиноким и, вопреки разуму, виноватым. Будто в стандартном шпионском кино, я оказался двойным агентом. Помогал Милане, сражался за спасение её Высшего… а сам был чужой марионеткой!

А что сейчас думала обо мне Дарина?

Неужели она решила, что я заранее обо всём знал и каким-то образом скрывал от неё предательство? Да нет же, не может быть, мы были едины, мы знали мысли друг друга!

Но при этом я не помнил, как ночью встречался с Лихачёвым…

– Максим?

Резко повернувшись, я обнаружил стоящую в коридоре Наську. Смотрела она на меня растерянно и как-то виновато.

– Ты чего? – я не нашёлся, что сказать умнее.