Аполлинарий Трофимович… Ни разу о таком не слыхал… Непростой, видать, человек, если шеф перед ним лебезит!
Душа пела, жить хотелось…
Рановато, заметим, хотелось, да и пела она, душа, несколько преждевременно, поскольку бдительность Егор Петрович утратил напрочь.
Вместо того, чтобы скользнуть вдоль стены и сбежать по боковой лесенке, он не просто шагнул, забывшись, на открытое пространство перед массивными колоннами — он ещё и спустился на несколько ступеней, прямиком в толпу протестующих. И состояла она, напомним, не из вчерашних выпивох, задиристых, но отходчивых. Егор был окружён злобным ощеренным бабьём предпенсионного, а то и пенсионного возраста.
— Вот он, гад ползучий!.. — взвизгнула ему в лицо совершенно жуткая особа — вылитая старая нацистка, этакая командоза Равенсбрюка, чудом избежавшая петли: обтянутый полупрозрачной кожей череп, сумасшедшие глаза, мертвенно-седые космы. — Это что ж теперь? Изнасилуют меня — и я же виновата буду?..
Испытуемый воззрился на неё с недоверчивым ужасом. Мелькнула и сгинула мысль, что насильнику следовало бы вручить медаль за отвагу. Далее мысли кончились. Остался страх.
Сейчас последует первый удар плакатиком, а то и древком флага, потом свалят наземь, и никто уже его не выручит. Затравленно огляделся. В сторонке стоял и укоризненно смотрел на него всё тот же сутулый сосед по подъезду с насекомоподобным Рексом на поводке. Рекс, скотина такая, семенил искривлёнными лапками и ликующе подтявкивал.
Значит, угроза приведена в исполнение — растолковал стервец всем и каждому, что станется, если закон пройдёт.
— Гражданочки, гражданочки… — пробираясь к Егору Петровичу, уговаривал обезумевших дам полицейский. — Давайте не будем…
— Ещё как будем!..
— Имеем право!..
— Испытатель, да? Сейчас испытаешь!..
На помощь пришёл второй, и, кое-как отбив у разбушевавшихся женщин порядком уже поцарапанную и помятую жертву, запихнули её вдвоём в машину. Тронулись. На сей раз представители исполнительной власти были настроены отнюдь не благодушно — обоим, пока изымали испытуемого из толпы, тоже досталось за компанию. Изъяснялись сквозь зубы — и только промеж собой, как будто никакого Ненахова тут не присутствовало.
— Ну не сука, скажи?.. — в сердцах процедил один. — Примут закон — и что будет? Вообще ничего никому не пришьёшь… У всех отмазка! Вот ведь придумали… думаки!..
— Сунуть его в пресс-хату… — мечтательно проворчал второй.
— Зачем?
— А так…
— Ребята… — подал робкий голос Егор. — Я сейчас отказаться пытался… честное слово! Верите?..
Сделали вид, что не расслышали.