— Что случилось? — Гельмут обезумевшими глазами уставился на сообщника. — На тебе лица нет.
— Мне кажется, что моя стерва работает против нас! — прерывисто дыша, выдавил Горбань. — Тапочки ее выдали...
— Мы сейчас все уточним, — решительно заявил Гельмут. — Выходим из дома и ждем ее на улице... Понял?
Они торопливо набросили плащи и вышли из дома. Тарас Иванович, как и условились, потоптался под окнами, чтобы жена удостоверилась, что они действительно куда-то ушли, прицыкнул на заскулившего пса и, шлепая сапогами по лужам, направился к воротам.
«Ушли! — обрадовалась Ирина Васильевна, выглядывая из-за шторы в окно. — Я сейчас метнусь к Любе и попрошу ее позвонить Кошкину. Эх, Тарасик-карасик! Попал ты щуке в пасть!..»
Жена Горбаня дрожащими руками набросила на плечи махровый халат, надела в коридоре на босую ногу сапоги и, прислушиваясь к гнетущей тишине, бесшумно вышла на терраску. За дверью терраски ей почудился тяжелый вздох, вроде бы кто-то и переступил с ноги на ногу. «Со страху и не такое почудится, — успокоила сама себя Ирина Васильевна. — Все, милый Тарасик-карасик! Все! Я не пропаду! Деньжат ты поднакопил изрядно...» Она осторожно вставила ключ в замочную скважину, сделала правый поворот. Дверь, точно сорвавшись с натянутой пружины, ударила хозяйку в грудь и в голову. Она отлетела к стене и, не успев вскрикнуть, почувствовала, как ей в горло вцепились костлявые холодные руки. Ирина Васильевна, задыхаясь, попыталась вырваться. Удар страшной силы под печень лишил ее сознания. Она вскоре безжизненно обмякла и перестала хрипеть. Гельмут выпрямился и жестоко бросил Горбаню:
— Волоки в комнату! Мы ее в мешок — и в море.
Тарас Иванович в комнате тупо взглянул на жену. Она лежала на спине, поджав под себя правую руку, лицо было серым, как выгоревшая зола, глаза широко открыты и тусклые, как у мертвого окуня. Ему вдруг стало жаль ее, даже запершило в горле. Он плохо понимал, что произошло, растерянно смотрел то на жену, то на Гельмута, все еще тяжело дышавшего.
— Давай сюда мешок! — зло повторил Гельмут.
— Ты сам, — замахал Тарас Иванович руками. — Я не могу к ней притронуться... Ты сам...
— Эх ты, Дракон! — Гельмут тонко и ехидно засмеялся. — Не бойся, теперь я — Дракон. У тебя будет другая кличка. Вернешься из Москвы, и я скажу тебе эту кличку. Она простая и очень милая. Моли бога, что с нами нет Старика. Он тебя бы проучил. Давай мешок!..