— Они хорошо знакомы. Но потом жена приревновала меня к ней. И я избегал встреч с Ласкиной.
Грунина прервала запись и спросила:
— Скажите, Мотов, правда ли, что ваша жена когда-то на охоте стреляла в вас?
Мотов усмехнулся.
— Ерунда, у нас с ней прекрасные отношения. Это случай. У нас же дети...
— Вы хорошо знаете почерк Ласкиной? — вновь спросил Бубнов.
— Конечно.
— Тогда ознакомьтесь вот с этим заявлением.
Мотов побледнел, как-то сник. Весь его внешний лоск будто ветром сдуло.
— А что в нем?
— Послушайте выдержки из этого заявления и поясните их нам. Может быть, вас оговаривают?
Бубнов стал читать самые существенные места из заявления Ласкиной. И по мере того, как он раскрывал содержание заявления, Мотов клонился все ниже. Потом наступила томительная пауза.
— Что же вы молчите?
— Такой человек, как Ласкина, врать не способна. В заявлении написана правда.
— Тогда объясните причины и цель ваших поступков.
— Я сейчас не могу, я устал, расстроен... Дайте мне отдохнуть, сосредоточиться.
— Отдохнете потом. Вы же понимаете, что семья Локтевых ждет домой мужа и отца. Где он?
Мотов помолчал минуту-полторы, словно собирался с мыслями, наконец заговорил:
— Точно не знаю. Одно могу сказать, что Локтев уехал. В прошлом году, когда мы с ним сошлись поближе, — а этому способствовали стендовая стрельба и охота, — Локтев рассказал мне, взяв честное слово, что не любит жену и имеет в Москве женщину, с которой тайно встречается. Эта женщина ему очень нравится. Он ее любит, тоскует о ней и жизни без нее не представляет. Беда лишь в том, что он очень привязан к дочери, из-за чего семью оставить очень трудно. Я пошутил над его секретом, сказал, что рано или поздно все станет на свое место. Тридцать первого марта утром Валентин пришел ко мне в гараж расстроенным и сказал, что надежда приобрести машину рухнула из-за анонимного письма, и он решил уехать. Я попытался его успокоить, отговорить, но Валентин стоял на своем, попросил помочь ему. Когда я спросил, в чем должна заключаться моя помощь, он сказал, что хочет уехать быстро и незаметно, не встречаясь ни с кем, чтобы не передумать. С этими словами он вручил мне два заявления и обручальное кольцо и попросил передать документы Алтунину, а кольцо — жене. Я выполнил его просьбу.
— Почему вы не передали заявление прямо Алтунину, Елене Николаевне — кольцо, а разыграли фарс с телефонным звонком?
— Я побоялся расспросов и не был уверен, что смогу удержать в секрете отъезд Валентина.
— Вы считаете, что Локтев уехал в Москву?
— Почти уверен, что он в Москве.