Поглощенный другими заботами, Чуркаш нет-нет да и наводил справки, расспрашивал знакомых и незнакомых коллег. И однажды его хлопоты увенчались неожиданным успехом. В беседе со следователем из Одессы Чуркаш узнал, что в Кировограде пойман вор, некий Павел Малиновский, занимавшийся кражами, в магазинах и учреждениях. Судя по рассказу коллеги, тот же «почерк».
В Одессе, куда был доставлен преступник, Чуркаш испросил разрешение на разговор с ним. При встрече, которая состоялась в городской тюрьме, он сказал, что работает журналистом в Кишиневе, но о цели своего визита умолчал. Не задавать же преступнику лобовой вопрос о том, совершал ли он кражи в Молдавии! Виктор Николаевич сказал, что собирается писать очерк о человеке, много лет сидевшем в тюрьме.
Преступник — разбитной, симпатичный малый лет тридцати пяти — оказался словоохотливым, общительным собеседником. Он стал рассказывать эпизоды из своей жизни. Отец его был вором и этому «ремеслу» обучил сына. С раннего детства Павел никогда не знал, что такое коллектив, трудовая жизнь, друзья. Девятнадцать лет из тридцати пяти он провел в заключении.
Следователю не положено поддаваться эмоциям. Следователь должен фиксировать факты, анализировать их, в шелухе обыденного, незначительного находить то, что дает возможность установить истину. Эмоции только мешают этому… Но, слушая непритязательный рассказ вора, Виктор Николаевич почувствовал что-то похожее на угрызение совести. Будто он нес вину за неудавшуюся жизнь Павла. Попади тот к нему, когда был мальчишкой, он, быть может, сделал бы из него человека. Как проморгали парня? Как допустили его до такого падения?
А Павел все рассказывал. И в его голосе не было ни горечи, ни раскаяния.
«Кажется, я переживаю больше его самого, — подумал Чуркаш. — Он зачерствел, потерял способность различать границы добра и зла…»
Внезапно следователь насторожился. Павел говорил о Молдавии. Он, оказывается, бывал в Кишиневе, в его окрестностях. Но ведь Трушены и Кожушна — это окрестности Кишинева!
Павел рассказывал о Гидигиче. Что он там делал? Был там. Просто так. Где ночевал? На вокзале.
Потом Чуркаш перевел разговор на молдавские вина, затем вновь заговорил о Гидигиче. И, в конце концов, решился на отчаянный шаг:
— Ну, а теперь расскажи, как ты совершил кражу в Гидигиче.
Они давно уже перешли на «ты», будто старые, добрые друзья.
Дело было поздно вечером. То ли Павел решил сознаться, почувствовав доверие к собеседнику, хотя тот сказал ему, кем он является на самом деле, то ли, устав, думал отделаться от следователя признанием, но, к великому изумлению Чуркаша, стал рассказывать, как обокрал магазин в этом пригородном селе: ночью пробил отверстие в каменной стене подсобного помещения магазина и вынес оттуда несколько десятков пар обуви — в чемодане и в мешке. Рано утром увез все это добро в Реваку и с помощью знакомой распродал украденное.