После того как уж почти все, что можно было узнать от людей о семье Вовченко, он узнал, решил сам побывать у них в доме. В один из дней, заранее зная, что Агриппины Вовченко нет дома — ушла на работу во вторую смену, — пошел с визитом. Представившись работником райфо, попросил кое-что уточнить. Мать Агриппины, которую, он знал по делу, зовут Марией Ивановной Савченко, встретила неприветливо. На все вопросы цедила сквозь зубы:
— Ничего, кроме кур и трех гусей, не держим. Постояльцев нет. И чего пристаете?
Он старался ее грубости не замечать. Спрашивал вежливо.
— Постояльцев нет? Будьте добры, покажите тогда домовую книгу.
О каждом, записанном в книге, спрашивал как бы мимоходом. Бабка продолжала что-то ворчать. Но на помощь пришел ее внук Ванюша. Добрая улыбка Комина сразу покорила его:
— Это мама…
— Это баба…
— Это мой папа…
Комин внутренне подобрался. Но вмешалась бабка. Объяснила зло: муж дочери. Бросил, варнак, семью и неизвестно где живет в свое удовольствие. Распространяться дальше она не стала.
Проводить до калитки пошел Ванюша. Он, охотно откликаясь на добрые слова, рассказал, что учится в школе № 7. Очень старается, чтобы не огорчать маму. Очень любит свою учительницу Тамару Александровну.
— А что ж ты так плохо одет? — спросил Комин.
— Был бы у него отец, как у всех, — забубнила догнавшая их бабка.
— Ну, ничего, — улыбнулся Комин, положив руку на плечо умолкшего мальчика. — Вернется твой папа, и у тебя будет все, как у других.
На глазах у мальчишки показались слезы. Когда бабка отошла, он вдруг обронил горько-горько:
— Нет, дядя, мой папа домой не вернется.
Мальчик, видимо, что-то знал.
Уже потом, установив тесный контакт с его учительницей, той самой Тамарой Александровной, которую Ванюша любит «больше всех», Михаил Дмитриевич узнал, что сестра Вовченко убедила ребят в том, что их отец убит. Убит матерью. Под гнетом этой страшной мысли и росли они все эти годы. Росли, не смея смотреть людям в глаза!
А матери, злой и неласковой, боялись. «Была ли такой всегда?» — вот что пытался он выяснить. Беседовал с людьми. Не раз и не два встречался с соседями, знавшими давно Агриппину Вовченко. И все они в один голос утверждали: нет, не такой они знали соседку. Была общительной и веселой, любила на людях бывать. Как исчез Николай — ее словно подменили. Как в раковину, ушла в себя. Стала скрытной. К соседям почти не заходит. И на улице, как бывало, не остановится. Обронит: «Здрасьте», — и пошла к себе. Детям своим строго-настрого запретила ходить в другие дворы и дома.
С каждым днем у Комина наблюдений становилось все больше.