Максимов улыбнулся.
— Я уже распорядился это сделать. Дано задание также следователю горотдела разобраться в других кражах, составить протоколы осмотра дверей, зафотографировать следы взлома или сделать из них слепки.
— Мы тоже не лыком шиты, — повеселел Шумаков. — Нашли бывшую жену внука деда Прокопова, допросили ее. Вот ее показания:
«С Прокоповым Николаем, он старше меня на десять лет, мы расторгли брак три года тому назад, после чего он стал пьянствовать и нигде не работал. Его судили за тунеядство. Детей у нас не было. Николай освободился из колонии и устроился на работу, но не знаю где. Он иногда встречал меня у проходной завода, где я работаю крановщицей, предлагал сойтись. 27 мая он снова пришел ко мне на работу и уговаривал сойтись, но я не стала с ним разговаривать. Тогда Николай сказал: «Возьми розу и больше я тебя беспокоить не буду». Я отвернулась. Тогда он стал подносить к розе, ее листьям зажженные спички. «За этот цветок я тебе никогда не прощу», — зло сказал он и толкнул меня. Я ударила его по лицу... Тут появился начальник смены, и Николай ушел.
На следующий день наш рабочий Новиков сказал мне, что Прокопов поджег себя. Что за причина, я не знаю...»
Закончив читать, Максимов спросил:
— Ну и каково ваше мнение?
— Следователь, например, склонен думать, что внук покончил с собой, боясь разоблачения его причастности к убийству деда.
— Знаете, и не без основания. Ему удалось допросить проходчика Виктора Малова. Вот что он рассказал, — и Шумаков положил на стол Максимову еще один протокол допроса:
«В больницу восемнадцатой шахты, где я лечусь, 28 мая доставили обгоревшего Прокопова Николая. На завтра утром он умер. Вечером я вышел во двор и увидел у центрального входа Сергея Кирсанова, Николая, его фамилии не знаю, а третий был незнакомый. Сергей спросил меня о Николае. Я ответил, что он умер. Они постояли пару минут и ушли. У Николая в руках была сумка, видимо, с продуктами...»
— Так это ж серьезный сигнал, надо без промедления действовать. Кирсанова сейчас же проверим по адресному столу, а остальных установим через него, — и Максимов снял телефонную трубку, набрал нужный номер. Но оказалось, что Кирсанов Сергей Валентинович, 1939 года рождения, уроженец города Снежное выбыл на постоянное жительство в село Козачье Харьковской области.
Решено было побывать в доме, где ранее был прописан Кирсанов, и выяснить все, что касается его личности.
Вечером на оперативке Власенко доложил о проделанной работе. Ему здорово помог один парнишка, который в пятницу утром вместе с ребятишками был в лесу за поселком шахты № 22 и видел, как трое мужчин жарили куриц на костре. Он знал среди них Николая Качковского, живущего с ним на одной улице — Магистральной. Власенко удалось узнать, что у него несколько дней кряду кто-то ночевал.