Второй – мой брат. О нем скажу только, что из гимназистов, служивших в Курине, брат был единственным, который получил боевое крещение еще при Великой войне. Из шестого класса поступил в «Ударный батальон свободы, равенства и братства». Время было героическое – в одном взводе с братом простым ударником служил пехотный генерал. Под Тарнополем шесть шрапнельных пуль попали брату в каску. Французская сталь выдержала, но от удара он долго страдал головными болями. На самой границе прострелили ногу. Пришлось серьезно лечиться. Потом, по неопытности, сам прострелил себе руку из нагана. Это ранение зажило скоро. Хуже было в Донецком бассейне в самом начале нашего великого наступления 1919 г. Осколок гранаты попал в пах. Затронут кишечник. Я думал, что это конец. Спасла быстрая операция – дело было недалеко от Ростова, и через несколько часов брат был уже в больнице. Через шесть недель вернулся в строй, но было сказано – на лошадь пока не садиться. Вместо этого сразу же в качестве разведчика принял участие в конной атаке. Рана открылась. Пришлось снова лечь в госпиталь. Потом, поздно осенью, получил еще одну пулю в ногу, но на этот раз ранение было легкое. Словом, к девятнадцати годам на рукаве имелось три нашивки за ранения.
Теперь несколько слов о «простых». Их во взводе было две категории – старые солдаты-артиллеристы и не служившие раньше парни, сыновья «цензовых» селян. И тех и других я назначал главным образом ездовыми. Так обыкновенно делалось и позже, в добровольческих батареях: номера и телефонисты – «интеллигенция», ездовые и обозники – «народ», разведчики – и те и другие. Из ездовых нашего лубенского взвода мне особенно запомнился бравый унтер-офицер Мандрыка, бывший кирасир ее величества. Это был типичный профессиональный солдат, с той только разницей, что земля и хата у него, против обыкновения, имелись. Пахать ее Мандрыка во всяком случае не хотел. Когда ездил в отпуск, щеголял у себя в селе в каске с орлом и безотказно покорял бабьи сердца. Отлично знал конное дело – Овсиевский назначил его старшим ездовым. Долго собирался поступить в белую армию, да так и не собрался. В конце концов поступил к большевикам. Последнее, что я о нем узнал летом 1919 г., – Мандрыка возит за комиссаром красное знамя и состоит на очень хорошем счету.
Немудрено. С таким же успехом он мог служить во французском легионе, у Кемаль-паши или в боливийской кавалерии.
Зато наш рыжеусый фельдфебель – жалею, забыл его фамилию, – был человек очень убежденный, с вполне сложившимися политическими взглядами. Украина как автономная область Российского государства. О форме правления я вообще избегал говорить, но, кажется, ему хотелось конституционной монархии. Во всяком случае, под понятие профессионального солдата фельдфебель никак не подходил.