Я систематически тренировал орудийных лошадей для переходов переменным аллюром на большие расстояния. Думалось, что немецкий комендант наконец поймет, что для преследования легкоподвижных шаек нужны маленькие быстро передвигающиеся, но сильно вооруженные отряды, которые были бы способны гнаться за повстанцами по пятам. Многое могла бы сделать авиация. Тактика, однако, оставалась прежней. Некоторые офицеры Куриня порой даже сомневались в том, желают ли немцы вообще всерьез бороться с повстанцами или по каким-то неизвестным нам соображениям предпочитают только обозначать борьбу. Проработав с германцами бок о бок несколько месяцев, я уверен, что желание было, но не было умения. Прекрасно обученные для полевой и позиционной войны части совершенно не умели вести типичной «малой войны». Советы вежливо выслушивались, но им не следовали.
Иногда задумывались довольно сложные операции, причем наши «вооруженные силы» делились на несколько колонн. Отряды передвигались точно по диспозиции, подходили к назначенным пунктам буквально минута в минуту. Результат получался прежний, люди, которым в случае поимки грозил расстрел, не хотели ждать, пока мы закончим наши марш-маневры.
Одна наша экспедиция закончилась хуже, чем безрезультатно. Вероятно, если даже архив лубенской германской комендатуры сохранился, там о ней не найти никаких данных кроме оперативного приказа. О таких вещах, когда возможно, тщательно умалчивают.
На село, где, по сведениям хлеборобов, сосредоточились повстанцы, было нацелено три колонны, которые должны были охватить его полукругом[241]. Точно в назначенный час мы подошли к заранее указанному перекрестку дорог. Оставалась верста до первых хат. Противника не было. На всякий случай послали разъезд – наших разведчиков-артиллеристов. Все офицеры отряда – германцы и наши – ехали впереди. Как сейчас помню, я говорил с капитаном Артопеусом об окраске нервных клеток насекомых метиленовой синью по методу Догеля. Совершенно неожиданно над нашими головами густо полетели пули. Откуда-то из-за села стреляли ровными, выдержанными залпами. Надо сказать, никто не растерялся. Артопеус со своими офицерами карьером бросился к гаубицам. Комендант, не повышая голоса, сказал мне:
– Herr Oberleutnant, bitte Feuer! (Господин обер-лейтенант, открывайте огонь! – нем.)
Залп, пули, залп, пули… Возьмут ниже – перебьют. Второй выезд на позицию в боевой обстановке. На этот раз я спокоен за своих – не то что под Денисовкой. Командую шашкой. Четыре запряжки, держа равнение, скачут галопом.