Таковым, по крайней мере, было мое положение в тот черный день, когда я совершил свое преступление. Совпали два упомянутых исключения – я гулял по немецкому городу и не знал немецкого языка. Однако в моем распоряжении были два или три великих и важных слова, объединяющих нашу европейскую цивилизацию. Одно из них «сигара». Поскольку день стоял жаркий и дремотный, я присел за столик в какой-то пивной на открытом воздухе и заказал сигару и кружку светлого. Выпив пиво, я заплатил за него. Но выкурив сигару, заплатить забыл и пошел прочь, восторженно глядя на величественные очертания Таунусских гор. И, примерно через десять минут внезапно вспомнив о своей оплошности, я вернулся к месту своего отдохновения и положил деньги. Но хозяин тоже забыл про сигару и лишь гортанно произнес что-то с вопросительной интонацией, полагаю, интересуясь, чего я хочу. Я произнес «сигара», и он дал мне сигару. Я постарался оставить деньги и жестами отказаться от его предложения. Он же решил, что мой отказ связан с неприятием конкретно этой сигары, и принес мне другую. Я махал руками, словно ветряная мельница, стремясь передать всеохватывающей универсальностью своего жеста, что мой отказ имеет отношение к сигарам в целом, а не именно к этой. Он принял мои старания за обычное нетерпение, свойственное людям, и ринулся в атаку с целым ворохом разнообразных сигар, стараясь навязать их мне. В отчаянии я попробовал иные виды пантомимы, но чем больше сигар отвергал, тем более редкие и изысканные появлялись из глубин и закутков заведения. Я тщетно пытался придумать способ донести до ресторатора тот факт, что у меня уже была сигара. Я изображал горожанина, который курит, сбивает пепел и выбрасывает окурок. Но бдительный хозяин полагал, что я репетирую (словно в экстазе предвкушения) удовольствие от сигары, которую он собирался мне дать. В конце концов я смущенно удалился: он не желал взять плату и оставить сигары в покое. А поскольку ресторатор (на лице которого любовь к деньгам сияла, как солнце в полдень) категорически и твердо отказался принять деньги, которые я, безусловно, был ему должен, то я унес эти его два пенса с собой и несколько месяцев на них кутил. Надеюсь, в последний день ангелы очень мягко донесут всю правду до этого несчастного человека.
Таков мой честный и полный рассказ о Великом Сигарном Мошенничестве, а мораль его в том, что цивилизация основана на отвлеченных понятиях. Идея долга вообще не может быть передана телодвижениями, поскольку она абстрактна. Но очевидно, что без долгов цивилизация – ничто. Поэтому когда искушенные ребята, изучающие научную социологию (которой не существует), скажут вам, что цивилизация материальна или равнодушна к абстрактному, просто спросите себя, сколько понятий, составляющих основу нашего общества, относящихся к закону, акциям и облигациям или национальному долгу, вы смогли бы, гримасничая и жестикулируя, донести до немецкого трактирщика.