— Это у вас за что?
— Служил на границе, товарищ капитан. Ну и... было, в общем, дело.
— Где служили?
— В Заполярье.
Мы знакомимся. Это очень здорово, что среди дружинников есть бывший пограничник. Будет хорошим помощником этот парень с черными руками тракториста.
— Можно начинать? — спрашивает Кровяков.
— Начинайте, — отвечаю я. Он недоуменно смотрит на меня. — Начинайте же, — повторяю я, — вы же командир дружины. Никто вашу дружину не распускал, и никто вас от этих обязанностей не освобождал — так ведь?
Кровяков встает, и шум смолкает. Запинаясь (он не мастак на речи), говорит, что после долгого перерыва дружина в селе Новая Каменка возобновляет свою работу и что слово для постановки задач имеет капитан Лобода. Выкрутился все-таки, хитрец! Он поглядел на меня с чертенятами в глазах: нет уж, брат, кажется, говорит он, ты здесь старший, ты и начинай.
Теперь все постороннее для меня исчезает. Теперь для меня существует только дело. Только эти ребята, притихшие, глядящие на меня, и я знаю, что от меня зависит, насколько серьезно они поймут, что от них требуется.
— Теперь домой? — спрашивает водитель. Теперь можно было и домой. Уже поздний вечер, я не успел отправить на границу наряды, это сделал Чернецкий. Сегодня у нас пятница — баня и кино. Усталые солдаты ждут этого дня, как манны небесной. Из бани они вылезают красные, распаренные, но только один Гусев способен выскочить и — в ручей. Зимой, рассказывали мне, он вываливается прямо в сугроб и постанывает от наслаждения, а пар от него идет такой, будто в снег воткнули раскаленный добела рельс.
Значит, баня, кино, отдых.
Я тоже пойду в баню и потом буду смотреть фильм. Надо как-то убегать от навязчивых мыслей. Но чем больше я удаляюсь от Каменки, тем острее хочется приказать водителю: «Давай назад, в Каменку», — и опять оказаться в комнате Майи, в комнате с книгами и загадочной улыбкой Нефертити и дурацкой серебряной печкой. «Вы ничего не поняли, — скажу я ей. — Совсем ничегошеньки. Мне трудно, очень трудно без вас. Пусть я ошибаюсь, пусть потом окажется, что у нас несовместимые и противопоказанные друг другу характеры, но я хочу быть с вами сейчас, вот и все». Она может спросить, верю ли я в любовь с первого взгляда. А я расскажу, как у меня замерло сердце тогда, когда я увидел ее впервые, из окна председательского кабинета.
Ладно, пусть, сказал я себе. Я не вернусь в Каменку и ничего не расскажу Майе, и теперь только один господь бог знает, когда мы увидимся снова. У меня такое ощущение, будто она взяла и оттолкнула меня обеими руками и стоит так, вытянув руки вперед, обороняясь от меня.