Раздевшись, я беру ее за плечи и поворачиваю так, чтобы она могла посмотреть на остальных членов племени.
– Что ты видишь, мой резонанс?
– Много одетых людей, – бормочет она.
Я жестом указываю на огонь.
– Ты видишь Севву и Ошена, готовящих еду для охотников. – Затем я обращаю ее внимание на Кашрема, который укачивает свою дочь и разговаривает с Майлак, пока она перебирает лекарства. – Ты видишь целительницу и ее партнера, ни один из них не охотится, но они, тем не менее, вносят свой вклад. – Я не вижу Хемало, но пожилой Эклан выделывает кожу, растянутую на раме, и я указываю на него. – Ты видишь тех, кто занят другой работой. В нашем племени много са-кхуйи, которые не охотятся, и никто их не заставляет. – Я поворачиваюсь к своей половинке, обхватывая ее маленький подбородок рукой. Ничего не могу с собой поделать – мне нравится к ней прикасаться. – Я рад, что ты хочешь внести свой вклад, мой резонанс, но только не таким способом, который ранит твой дух.
Ее глаза наполняются слезами. Но в следующее мгновение ее лицо опять принимает упрямое выражение, и она раздраженно смахивает слезы.
– Я не расстроена. Просто… хочу быть сильнее. Я постоянно ощущаю себя недостаточно сильной.
– Глупости. – Я соскальзываю в воду, а затем протягиваю руку Джорджи, приглашая присоединиться. Она следует за мной, скользя между моих ног и прижимаясь спиной. Я беру мыльную ягоду и разминаю в руке, а затем щедро намазываю плечи моей девушки соком. – Сила бывает разной, мой резонанс. Хемало и Кашрем не охотятся, потому что у них нежные сердца. Фарли любит охотиться, потому что это приносит ей удовольствие, но, если бы она не хотела, она могла остаться в пещерах, как Аша, шить, готовить, выделывать кожу или изготавливать оружие. Делать все, что ей по душе. – Я тру плечи Джорджи, желая, мечтая точно так же втереть свои слова ей в голову. – Если охота не приносит тебе радости, позволь своему партнеру делать это за тебя.
Она подносит мою мыльную руку к своему лицу и трется о нее щекой.
– Ты не разочарован во мне?
– Даже не думай об этом. – Я наклоняюсь и утыкаюсь носом в ее шею, гадая, как бы отреагировали окружающие, если бы мы спарились прямо здесь, в этих водах.
Я знаю, что мои люди не были бы против, но люди Джорджи все еще новенькие и пугливые. Они…
– Джорджи! – доносится пронзительный человеческий крик. Крик издала женщина со светлой, короткой гривой. Она рыдает, пока спешит к моей половинке. – Вот ты где. Я искала тебя повсюду.
– О нет. – Джорджи хлопает меня по ноге, а затем подплывает к краю бассейна. – Что случилось?