Несу исхудавшую Джорджи на спине, мы спускаемся с горы другим маршрутом. На этот раз я не иду по извилистым охотничьим тропам, наш путь прям, как полет птицы. Вместо пещер охотников по пути будет только пещера старейшин со странными гладкими стенами, мало чем отличающимися от стен пещеры Джорджи.
Она, кажется, с пониманием относится к спешке. Мы останавливаемся только на короткий отдых, чтобы наполнить флягу водой и облегчиться. Когда два солнца стоят высоко в небе, я нахожу грызуна в перьях. Джорджи не протестует против кусочков сырого мяса, ведь на сбор дров для костра уйдет слишком много времени. Мы быстро едим, а затем снова отправляемся в путь.
Весь день мы то бежим, то взбираемся на гору, и даже легкая как пушинка Джорджи со временем становится все тяжелее для меня, однако я ее не отпускаю. У меня гораздо больше сил для путешествия, чем у нее. Она тоже очень устала. С каждым часом ее хватка за мою одежду ослабевает. Уже начинаю беспокоиться, что мы не успеем вовремя, как вдруг вдалеке появляется знакомый заснеженный холм прямоугольной формы. Вздыхаю с облегчением и показываю его Джорджи.
– Вглдит стрнно, – произносит она, зевая. – Мы идм туд?
– Это наш единственный привал сегодня, – говорю я ей. – Мы отдохнем и выспимся, а завтра отправимся к моему народу.
Перебираю в голове охотников, которые могут помочь мне привести больных людей. Майлак захочет пойти, она ведь племенная целительница, но у нее маленький ребенок. Значит, ее партнер Кашрем, Раахош, если он вернулся со своей охоты, Рокан, Салух, Зеннек, Хэден, Дагеш.
Все они охотники без пары, за исключением Кашрема. Возможно, разумнее взять только спаренных, чтобы не возникло драки из-за маленьких самок, я не хочу провоцировать недовольство в своем племени. Я знаю, мужчинам обязательно захочется увидеть женщин-людей, особенно после того, как я вернусь с моей прекрасной Джорджи.
Задумчиво потираю ее руку. Наверное, не стоит отказывать моим людям в возможности увидеть, резонируют ли их кхуйи с людьми. Не тогда, когда я сам испытал удовольствие от пробуждения к жизни.
Мы входим в пещеру, и Джорджи что-то удивленно восклицает. Я не виню ее, стены здесь странные – они покрыты тонким слоем льда, и в них есть какая-то однородность, которая беспокоит. Кажется, будто гигантская рука зачерпнула склон холма и пригладила его. Но в пещере есть меха, дрова и заслонка из шкуры, чтобы ветер не проникал в наше укрытие. Джорджи слезает с моей спины и, к моему удивлению, сразу же начинает строить пирамиду из дров, пока я вешаю дверной заслон. Она одаривает меня застенчивой улыбкой.