Это слово кажется странным у меня на языке. Она осторожно отпускает мое запястье.
– Странно. Тогда я мало что могу для тебя сделать. Мое кхуйи особенное, – рассказывает она, прикасаясь к своей груди. – Оно может призвать твое кхуйи и побудить его работать усерднее.
Ну, по крайней мере она не предлагает проглотить кристалл, обмазать меня грязью, или как там еще могут лечиться варвары.
– Ладно. Все в порядке, правда.
– Давай я обновлю повязку, – предлагает она, беря свою корзину. – Как только ты примешь кхуйи, я смогу исцелить тебя.
Молчу в отчет. Я еще не решила, хочу ли я инопланетного паразита, хотя в данный момент его шансы увеличились.
– Могу я кое-что спросить?
– Конечно. – Она смотрит на меня большими сияющими глазами.
– Ты помнишь, как получила кхуйи?
Почему все эти пришельцы так одержимы своим паразитом?
Ее глаза расширяются, и она качает головой.
– Наши дети рождаются беспомощными, без кхуйи. Они уязвимы первые четыре дня. Затем мы охотимся на великого са-кохцка и передаем кхуйи ребенку.
– А зачем ждать четыре дня?
– Ребенок должен достаточно окрепнуть, чтобы принять кхуйи, – объясняет она. – В противном случае это смерть для обоих.
Ее нежные руки достают из корзины костяные шины. Потом она накладывает их, мягко поддерживая мое запястье.
– Это больно?
Она пожимает своими изящными плечами.
– Не знаю. Я была совсем маленькой, когда приняла кхуйи. Случаи, когда кхуйи умирает и приходится искать ему замену, очень редки. На моей памяти такого не случалось.
Это не особо помогает мне избавиться от беспокойства по поводу принятия в свое тело долбаного симбионта.
– Ты чувствуешь, как оно движется? Ты знаешь, что оно внутри? Оно… говорит с тобой?
– Говорит? – Ее глаза расширяются, и она смеется, пока не замечает, что мое лицо остается серьезным. Ее смех затихает. – Нет, конечно нет. Оно не говорит. Это все равно что иметь сердце, или легкие, или желудок. – Она снова пожимает плечами. – Некоторые проживают всю свою жизнь, не чувствуя резонанса. Резонанс – это единственный раз, когда кхуйи пробуждается. Затем оно яростно заявляет о своем присутствии.
– Мурчанием?
– Мур… что?
– Таким звуком. – Я пытаюсь горлом сымитировать его. – Оно заставляет тебя мурчать рядом со своей парой, верно?
– Это больше, чем просто звук, – говорит она, завязывая последнюю из веревок вокруг моего запястья. – Ты чувствуешь сильнейший порыв, когда кхуйи оживает. Это как… прилив духа.
Видно, что ей сложно описать это.
– Как адреналин? – Я размышляю, а затем добавляю: – Как бывает, когда очень быстро бежишь с холма? Или во время охоты?