Сама знаешь, люди к нам обращаются разные, и нам не полагается их судить. Тот, кто лечит, не должен копаться в жизни больного. Так, по-моему, учила нас твоя бабка? Вот я и не трогала того, как и чем живет человек. Пришел за помощью – помогала, но кто и как живет, меня не касалось. Иной раз видишь, что больной или больная имеет такой характер, что не дай Бог. Сидеть с ней рядом и то неприятно, а все равно встаешь на колени и молишься за нее. И ведь, по сути, таких немало. А крестница моя была редкой доброты. И даже дело не в том, что придет ко мне, бывало, все в доме приберет и наготовит еды, хотя и этим тоже меня к себе привязала, ведь искренняя забота всегда дорога. Главными чертами ее характера были бесхитростность и добродушие. Не было в ней фальши, какой нынче полно. В общем, я к ней сильно прикипела и даже написала завещание на нее. Об этом она, конечно же, не знала, не хотела я души ее соблазнять.
Вот ты сейчас наверняка догадалась, что с ней случилась беда, и думаешь, почему же я ее не уберегла? Так вот, я, как и многие мастерицы, никогда не смотрела, что ждет ее впереди. Согласись, моя дорогая, сроду мы всегда занимаемся чужими болячками, а свои не замечаем и запускаем. Чужим помогаем, а свои всегда у нас в стороне. Спроси любую знахарку, кого она чаще видит – своих или чужих? Своим и позвонить-то некогда. Вот так и я любила ее, но не помогла. Потом мне все рассказала ее мамка. Про то, как она шла домой, а пьяный какой-то проехал и обрызгал ее с ног до головы. А потом, наверно, увидев, как она махнула рукой в его сторону, видно, решил, что она вслед ругала его или материла. Я-то знаю ее характер, она наверняка просто от досады махнула рукой, а он развернулся и задом на нее наехал. Все это видел случайный человек. Рассказать-то он ее матери рассказал, но, боясь крутого, сразу сказал, что подтверждать ничего не станет. Сказал, что ему неприятности не нужны.
Этот подлец, видно, и вправду был какой-то бандюга. Машина была огромная, тяжелая. Все лицо было у крестницы моей всмятку. Как увидела я ее в гробу, так напрочь забыла про то, что обещала твоей бабке. Решила, я буду не я, рода Коврижных, если этого поганца не уложу, как и он ее, в гроб! Принесли мне люди добрые его фото, из Интернета, что ли. И я его с молитовкой и поклала к крестнице в гроб. Он вскоре на той же машине и разбился – свершился суд! Но именно с того самого дня я чувствую, что и мой конец уже близок. Чего я только себе не делала, все без толку, и плюнула я. Все решила: коль уж бабка твоя предупреждала, да я не послушалась, значит, что бы я теперь ни сделала, все не впрок. Уж кто-кто, а все, что говорила Евдокия, всегда сбывалось до слова. Не зря, поди, была старшая среди нас. Знаю, если попрошу я, ты не откажешь, ведь заря нашей юности была вместях. Прошу тебя, Натальюшка, молись за меня, покуда жива. Мне больше нечего просить, ведь теплые твои молитвы – самая лучшая пропускная на тот свет. Зови мой дух, если будет нужно. А если в чем перед тобой грешна, то уж прости меня».