– Кстати, – сказал владелец гостиницы, – вы не единственный друг леди Франсес Карфэкс, который о ней спрашивает. Примерно неделю назад к нам приходил человек, ею интересовавшийся.
– Он назвал себя?
– Нет, но он англичанин, хотя и необычного типа.
– Дикарь? – По методу моего друга я связал факты между собой.
– Именно! Очень точное определение. Грузный, бородатый, загорелый детина – он уместнее смотрелся бы в каком-нибудь трактире для фермеров, чем в фешенебельном отеле. Надо думать, тяжелого, свирепого нрава, и ссориться с ним вышло бы себе дороже.
Наконец-то тайна начала проясняться: так, когда рассеивается туман, отчетливее видны фигуры прохожих. Добрую, набожную леди гонит с места на место зловещий неумолимый незнакомец. Она его боится, иначе не бежала бы из Лозанны. Он погнался за ней. Рано или поздно он ее настигнет. Или уже настиг? И этим объясняется ее затянувшееся молчание? Могут ли добрые супруги, ставшие компаньонами леди Франсес, оградить ее от насилия или шантажа? Что за чудовищная цель, какой хитрый умысел таятся за этим упорным преследованием? На эти вопросы мне и предстояло ответить.
Я написал Холмсу отчет, продемонстрировав, как просто и уверенно мне удалось добраться до сути дела. В ответ получил от него телеграмму с просьбой дать описание левого уха доктора Шлессингера. Чувство юмора у Холмса проявляется своеобразно и порой оскорбительно, а потому эту неуместную шутку я обошел молчанием. Собственно говоря, его послание пришло, когда я уже прибыл в Монпелье в поисках служанки Мари.
Я без труда нашел бывшую горничную и разузнал все, что ей было известно. Она преданно служила своей госпоже, которую оставила, только убедившись, что та в добрых руках; кроме того, ввиду скорой свадьбы им пришлось бы расстаться в любом случае. Мари с огорчением признала, что во время их пребывания в Бадене леди Франсес выказывала по отношению к ней некоторую раздраженность и однажды даже строго ее допросила, словно питала сомнения в ее честности; это сделало их расставание легче, чем оно было бы при других обстоятельствах. Леди Франсес преподнесла ей пятьдесят фунтов в качестве свадебного подарка. Как и я, Мари с глубоким недоверием отнеслась к незнакомцу, заставившему ее хозяйку покинуть Лозанну. Она собственными глазами видела, как он грубо схватил леди Франсес за запястье на променаде у озера. Это человек яростный и страшный. Мари полагала, что только из-за страха перед ним леди Франсес и согласилась сопровождать супругов Шлессингер в Лондон. Сама она никогда об этом с Мари не заговаривала, однако многие признаки убедили служанку, что ее хозяйка жила в постоянном нервном напряжении. Едва упомянув об этом, Мари вдруг вскочила с кресла, и на лице у нее выразились удивление и страх.