– Мы ведь не расскажем об этом полиции, да? – мрачно осведомился Манфред.
Сидевший на другом конце стола Пуаккар громко фыркнул.
– История настолько хороша, что полиция никогда в нее не поверит, – заявил он.
6. Помеченный чек
Мужчина, постучавший в дверь небольшого дома на Керзон-стрит, явно пребывал в ярости и горел желанием сообщить нечто такое, что навредит его работодателю.
Кроме того, у него имелся веский повод для личной обиды на мистера Йенса, дворецкого.
– Мистер Сторн нанял меня вторым ливрейным лакеем, и работа вроде бы неплохая, однако мне никак не удавалось найти общий язык с остальными слугами. Но скажите, разве справедливо выбрасывать меня на улицу, причем без всякого предупреждения, только из-за того, что я обронил словечко-другое по-арабски?
– По-арабски? – удивленно переспросил Леон Гонсалес. – Вы говорите по-арабски?
Тенли, уволенный лакей, широко улыбнулся в ответ.
– Знаю с дюжину слов: я был с армией в Египте после войны и нахватался там кое-чего. Как-то раз, начищая серебряный поднос в холле, я взял да и ляпнул «Вот и отлично» по-арабски; и тут слышу у себя за спиной голос мистера Сторна. «Вы уволены», – говорит он мне, и не успел я сообразить, что стряслось, как уже шагал прочь от дома с месячным жалованьем в кармане.
Гонсалес кивнул.
– Очень интересно, – сказал он, – однако почему вы пришли к нам?
Он много раз задавал этот вопрос самым обычным людям, приходившим со своими пустяковыми бедами и несчастьями к дому со знаком серебряного треугольника.
– Потому что здесь кроется какая-то загадка, – туманно ответил посетитель. Пожалуй, он уже успел немного поостыть и теперь чувствовал себя неловко. – Почему меня уволили из-за моего арабского? И что означает картина в приватной комнате Сторна – та, на которой вешают людей?
Леон вдруг выпрямился на стуле.
– Вешают людей? Что вы имеете в виду?
– Это фотография. Так просто ее не увидеть, потому что она спрятана в деревянной обшивке и нужно открыть одну из панелей. Но однажды я зашел к нему, а он оставил панель приоткрытой… Трое людей висят на чем-то вроде виселицы, а вокруг полно турок, глазеющих на них. Странная фотография для джентльмена, чтобы хранить ее в собственном доме.
Леон немного помолчал.
– Не думаю, что это правонарушение. Но вы правы, действительно странно. Я могу еще что-нибудь сделать для вас?
– Очевидно, нет.
Посетитель смущенно удалился, а Леон передал содержание разговора своему партнеру. Впоследствии он припомнил, что так и не услышал, в чем заключалась обида на дворецкого.
– Единственная выясненная мной информация о Сторне – это то, что он невероятно скуп, в своем доме на Парк-лейн обходится минимумом слуг и платит им крайне невысокое жалованье. Предки Сторна – армяне, и он заработал состояние на нефтяных месторождениях, которые приобрел весьма сомнительным способом. Что же касается троих повешенных, то история, конечно, жутковатая, однако могло быть и хуже. Мне случалось видеть в домах богатых бездельников такие фотографии, при виде которых волосы на голове встают дыбом, мой дорогой Пуаккар. Но, как бы там ни было, нездоровый интерес миллионера к казни турок не является чем-то необычным.