– В котором часу это было? – спросил Гонсалес.
– Без четверти час, – ответила девушка. – Я приехала на Керзон-стрит через пятнадцать минут. Мне пришлось доделать кое-что в агентстве перед отъездом, кроме того, он сказал, что особой спешки нет. Я постучала, и мне открыл сам мистер Граслей. Он был в вечернем костюме и выглядел так, словно только что вернулся с какой-то вечеринки. В петлице фрака у него был большой белый цветок. Слуг я не видела, а теперь знаю, что их в квартире и не было. Он проводил меня в свой кабинет, который оказался большой комнатой, и придвинул стул к маленькому столику рядом с его собственным. Я просто не понимаю, как все произошло. Помню, как села, достала блокнот из своего кейса и раскрыла его, а потом наклонилась, чтобы отыскать в кейсе карандаш, когда вдруг услышала стон и, подняв голову, увидела мистера Граслея лежащим в своем кресле с красной отметиной в области груди на его белой сорочке… Это было ужасно!
– И никаких посторонних звуков и выстрелов вы не слышали? – спросил Леон.
Она покачала головой.
– Я была в таком ужасе, что не могла пошевелиться. Затем услышала чей-то крик и, оглянувшись, увидела в дверях очень красиво одетую леди. «Что вы с ним сделали? – закричала она. – Вы страшная женщина, вы убили его!» Но я была так напугана, что не могла говорить, а потом, должно быть, просто ударилась в панику, потому что протиснулась мимо нее и выбежала на улицу…
– Дверь была открыта? – предположил Леон.
Девушка нахмурилась.
– Да, она была открыта. Вероятно, та леди оставила ее открытой. Я услышала звук полицейского свистка, но как спустилась по лестнице и выбежала на улицу, не помню. Вы ведь не выдадите меня, да? – вдруг испуганно спросила она.
Гонсалес подался вперед и потрепал ее по руке.
– Мой юный друг, – мягко сказал он, – вам решительно нечего бояться. Побудьте здесь, пока я оденусь, а потом мы с вами спустимся вниз, поедем в Скотланд-Ярд, и вы расскажете им все, что вам известно.
– Но я не могу. Они меня арестуют!
Она пребывала на грани истерики, и пытаться переубедить ее было бы ошибкой.
– Ой, какой ужас. Я ненавижу Лондон… Лучше бы я никогда не покидала Австралию… Сначала собаки, потом чернокожий мужчина, а теперь еще и это…
Ее слова поразили Леона, однако сейчас был явно не лучший момент для расспросов. Самое главное – успокоить девушку и заставить осознать сложившееся положение.
– Разве вы не понимаете? Они не станут винить вас в случившемся, к тому же ваш рассказ настолько правдив, что ни одному офицеру полиции даже не придет в голову усомниться в нем.