Ну что ж, это и есть человеческая психология. В. Петрову пришлось продолжать свои командирские задачи без отдыха. Утром следующего дня мы с ним приехали в Чимишлийский райком партии. В коридоре здания мы встретились с Евгением Петровичем Калеником. Без положенных слов приветствия, без вопросов о причинах происшедшего, он в резкой форме, обращаясь ко мне, сказал: «Мы отдадим Вас под суд». Выслушав эти слова, мы без всякой реакции, без слов объяснения, просто повернулись и ушли. Это происшествие, как ни странно, оказало положительное воздействие на Петрова. Он вдруг ощутил во мне соратника, находящегося в равном с ним положении, и ожил. Он вновь стал командиром, готовым к действию, к восприятию распоряжений и готовым сам давать распоряжения. Менять его не пришлось.
В дальнейшем мы провели тщательный анализ этого воздействия и доложили причины по инстанциям, в том числе и Евгению Петровичу. В дальнейшем, как только появилась возможность, мы передали часть защищаемой Чимишлийским отрядом площадей вновь созданным соседним отрядам (Чадыр-Лунгскому и Кагульскому). Помнил ли Евгений Петрович об этом случае я не знаю, однако в этом же году было несколько встреч с ним, от которых у меня остались самые благодарственные воспоминания.
Через месяц после событий в Чимишлии, после множества дней с очень интенсивными воздействиями в большинстве отрядов, мне позвонили из приёмной Евгения Петровича и попросили приехать. Я был в это время в Каларашском отряде. Дорога из отряда до ЦК заняла у меня примерно 40 минут. Секретарь в приёмной мне предложила сразу же войти в кабинет.
В кабинете было много людей. Они сидели за рабочим столом. Я обратил внимание, что среди присутствующих были все министры агропромышленного комплекса и работники отдела сельского хозяйства ЦК. Евгений Петрович встал из-за стола, извинился за то, что отвлёк меня от дел и сказал такие слова: «Я вызвал Вас, чтобы поблагодарить за замечательную работу».
Далее, обращаясь к присутствующим, он сказал: «Так нужно работать всем». Обратившись к заместителю руководителя отдела ЦК Олегу Прокопьевичу Морию, он сказал: «При первом наградном мероприятии представить его к самой высокой награде».
Должен заметить, никаких наград я по этому распоряжению, конечно, не получил. Однако, получить похвалу о работе Службы мне было приятно. Под самой высокой наградой в тот момент я понимал Орден Ленина, а может быть и, как обещал мне зам. председателя Госплана Моргунов, Героя социалистического руда.