— Какие слова? — нетерпеливо проворчал Фомка.
— А вот какие. Слушайте и запоминайте: «Властелин любой дороги, ты один пройдёшь везде. Я — твой брат четвероногий. Не покинь меня в беде».
— И всё? — засомневался Артос.
— И всё, — подтвердил Самосвал. — Теперь ступайте вот этой тропкой через лес. За ним будет широкая дорога. На ней вы обязательно встретите кого-нибудь из моих братьев.
— Спасибо, — Ромка Ромазан поклонился Самосвалу так низко, что бородой земли коснулся.
Потом он встряхнулся. К друзьям повернулся. Хвост поднял трубой. И крикнул:
— За мной!
В ночном лесу было темно, прохладно и тихо. Деревья, листья, трава и даже воздух — всё казалось чёрным.
Притихли, насторожились друзья.
Ромка нюхал.
Фомка слушал.
Артос глазел по сторонам...
— Кто-то, кажется, плачет, — прошептал Ромка, сделав стойку.
— Похоже, ветер, — пробормотал Фомка, свивая хвост вопросительным знаком.
— Нет, — решительно высказался Артос, — никакой не ветер. Кто-то маленький. И несчастный. Слышите?
Теперь все услышали тонкий жалобный плач. То ли маму потерял зайчонок. То ли выпал из гнезда бельчонок. То ли кроха бурундук поранился о сук. Угадай-ка, кто и где? Ясно лишь — малыш в беде.
А рассвет только-только начинался. Едва видны мохнатые смолистые стволы великанов кедров, чёрно-синие колкие лапы угрюмых елей, крохотные сосенки по колено в позолоченном мху. Тут небось любая коряга чудовищем кажется! И взрослому страшно. А каково маленькому?
Снова долетел тягучий жалобный плач. Ромка кинулся на голос, следом — Артос с Фомкой.
Шиповник шипами впивался в бока им. Боярка колючками больно кололась. А лапы царапала злая осока. И сучья, как пики, торчали повсюду.
Исхлёстанный, поцарапанный, задохнувшийся Ромка остановился перевести дух.
— Где-то здесь, — выговорил он, вытряхивая хвою из бороды.
— В-вроде, — пророкотал Артос, выдирая из лап колючки.
— Наверное, — буркнул Фомка, снимая репьи с длинного хвоста.
И снова тишину прорезал плач. Такой жалобный и призывный, что друзья, позабыв об ушибах, занозах и царапинах, опять ринулись было в чащу.
Но тут под самым Ромкиным носом вынырнул Гриб Боровик и еле слышно пискнул:
— Стойте.
И Тонкая Берёзка склонилась над ним. Тихо-тихо прошелестела:
— Стойте... Стойте...
— Стойте! — пророкотал Древний Кедр.
И разом весь лес ахнул:
— Стойте!
Ромка с ходу — кувырком. На него — Артос верхом. А в Артоса — Фомка носом.
— Ах!
— Ох!
— Ой!
А у них над головой... Что-то затрещало. Что-то падать стало.
Не успел Ромка сообразить, что бы это значило, как перед его носом шлёпнулась в мох какая-то птица.