Жил-был пёс. Чёрный бархатный нос.
Уши — лопушком. Белое брюшко.
Шея — дугой. Хвост — трубой.
Не старик, а бородат. Рыжая бородка.
Бахромой усы висят. Важная походка.
Звали его Ромка Ромазан.
Так его назвал хозяин и верный Ромкин друг Степан Иванович.
Был Ромка ласковый и добрый. И очень. Очень. Очень гордый.
Свистни ему кто-нибудь, помани — Ромка и ухом не поведёт. Любое самое желанное лакомство брал не спеша, ел не торопясь.
Ещё два друга было у Ромки: пёс Артос и пёс Фомка.
Артос был тощий, лупоглазый. Едва задень — и в драку сразу. Сам не задира, но драчун.
А Фомка? Фомка был ворчун.
Нос у Фомки острым клином. Хвост у Фомки длинный, длинный. По этому хвосту всегда можно было угадать Фомкино настроение.
Фомка весел — хвост кольцом. Озадачен — хвост вопросом. Рад чему-то — хвост торчком и дрожит упругим тросом.
Больше всего на свете Ромка, Фомка и Артос любили играть и проказничать. У них была своя песенка, которую три друга распевали всегда во всё горло:
Мы — весёлые собаки
И совсем не забияки.
Между нами ссор и драки
Не бывает никогда!..
Делим на троих добычу,
Лишь на праздник друга кличем,
А в беде — таков обычай —
Друг приходит сам всегда!..
Жили друзья в городе Тюмени.
В одном доме. . И в одном подъезде.
Даже на одном этаже. Только в разных квартирах.
Встало солнце за окном...
Ромка встрепенулся, на бок повернулся и совсем проснулся.
Приоткрыл левый глаз: в комнате светлым-светло, а на стене солнечный зайчик скачет.
Приоткрыл правый глаз: вот тебе раз — хозяин-то спит.
Встопорщил Ромка лопушки-уши. Долго слушал. Точно, спит!
Надо вставать, хозяина поднимать.
Зевнул Ромка — протяжно и громко. По полу потом постучал хвостом. Пошевелил ушами. Поводил усами. Не торопясь на лапы встал и физзарядку делать стал.
Он приседал. И кувыркался. Сгибался колесом. Ходил на задних лапах. До тех пор пока не вытряхнул из себя весь сон до последней сонинки.
Подскочил к дивану. Положил на него передние лапы. Ткнулся влажным холодным носом в колючую щёку хозяина.
— Что, Ромка, пора? — спросил сонно Степан Иванович.
— Давно пора, — проурчал в усы Ромка.
Но Степан Иванович повернулся лицом к стене и захрапел.
«Ну уж. Это уж. Совсем уж никуда», — подумал Ромка.
Вцепился зубами в уголок одеяла и стащил его на пол.
Но и тут Степан Иванович не проснулся. Только калачиком свернулся.
«Ах так?!» — осердился Ромка. Вскочил на диван. Лизнул хозяина в нос.
Закряхтел тот, заохал и наконец-то открыл глаза.
— Молодец, Ромка. Спасибо, Ромка.