Следующий этап — пацифистский. Все герои молоды и непременно умрут. Враг укрупнен и развенчан морально как носитель адской идеологии. В собственных рядах замечены первые крохоборы, шкурники, материалисты и кулацкие недобитки (у проигравших ту же роль исполняют фанатики, взывающие к самоубийственному сопротивлению). Война ведется с идолищем человекоубийства, поэтому часты картины идеального довоенного мира: детский смех, водяные брызги, волшебная стихия полуденного леса и робкие девушки на набережных. В польском кино, наиболее расположенном к контрастному мелодраматизму, — рабочее пианино среди развалин. Чуждая войне континентальная Европа тормознулась здесь.
На третью ступень мы вышли одни, без провожатых. Просто бой, привычная неэкзальтированная мужская работа. Просто потери, иногда не боевые и ничуть не героические. Просто жизнь от братской попойки до сигнальной ракеты на бруствер, со злым начальством и теплым котелком, с дождем, комендантским патрулем, заполнением похоронных бланков и прочими прозаизмами. Миру это кино непонятно и безразлично; войны он не знает и ждет от нее пафоса подвига или пафоса отрицания. Индивидуалистическая мораль бунтует против взрослого знания, что война — общая лямка, большая национальная галера. Символом этого коллективного вектора стал финал «Проверки на дорогах» с дирижерским гиком Быкова: «И все вместе! И поднапряглись! И уперлись! И пошел-пошел-пошел…» Даже камерным комбинациям Штирлица вселенский объем придан именно семнадцатью мгновениями весны — прослаивающими сюжет сводками о действиях Третьего Украинского на Балатоне и прорыве войск Конева к Одеру. Гранд военной разведки работает на эти тысячи корявых и злых людей, которые при встрече, вероятнее всего, его просто убьют.
Четвертая стадия в связи со вновь открывшимися подробностями может военный жанр просто уничтожить. На вопрос Германа, что самое страшное на войне, Симонов ответил: «Когда на марше случайно падает человек, а по нему проходит армия. Сначала танковая дивизия. Потом стрелковые батальоны. Потом автоколонны. Потом артиллерия. Человека раскатывает по грунту в тоненький блин с головой диаметром полтора метра». У кого-нибудь есть желание взглянуть на это воочию? А послушать, как орет в заклиненном танке живьем горящий экипаж? А главная команда при инспекции обороняющихся полков «Дерьмо присыпать!» — никому не известна? Кто-нибудь представляет, сколько может навалить в траншею за месяц сносно питающийся полк? Кому-нибудь еще хочется смотреть настоящее кино про настоящую войну?