С берегов Похъёлы милой
Приезжает финн в Россию
Поучаствовать в охоте
И залить немножко зенки,
Он охоту представляет
В соболях и бранденбурах,
В терпком воздухе морозном
И с медведем на цепочке,
Вьются кони, мчатся кони,
И божественные звуки
Издает рожок обильный
В глубине его мечтаний…
Что же видит он воочью,
Сын скалистых перелесков,
Правнук снайперов-кукушек
И отважных мореходов?
То березка, то рябина
Сиро высятся из топи,
И убогие пейзажи
Не похожи на Россию
Из седых преданий предков
И рассказов очевидцев —
Глушь, болото, бездорожье
И романтики ни грамма.
Только водка открывает
Дверь к обещанной России,
И встают перед посланцем
Синих скал, глухих фиордов
Все чудес двенадцать света
Да с обильною закуской.
Здесь медведи глушат водку
Под гармонь и хруст баранок,
Здесь ученые коровы
Вплавь по воздуху летают,
С похмела Венеру видно,
И стоят в кустах зеленых
Устрашающих размеров
Краснозвездные машины…
День и ночь перемешались
Для младого турмалая,
И седые фолианты
Распахнули переплеты,
И горячие объятья
Пышных розовых доярок,
Что сошли в земную юдоль
Прямо с Рубенса полотен,
Раскрывались для героя,
Как восточные сказанья
Про верблюдов и алмазы,
Про гюзелей-гюльчатаев,
Про Омар-сахиб-шарифов
И бездонные зинданы.
Черный ворон разлетался,
Пистолеты утонули,
И ушли в глубины моря
Предостереженья мамы.
«Почему же это пьянство
Егерей, коров и мишек,
Генералов и доярок,
Местных летчиков отважных,
Грозных милиционеров,
И орлов, и куропаток
Называется охотой?» —
Вопрошал наивный финик,
Чуть рыгая с перепою
И тихонечко врубаясь
В красоту Отчизны милой,
В боль и даль ее крылечек,
В михалковские картины
Про ургу, рабу и солнце,
В дым, что сладок и приятен,
В дружбу теплую с медведем,
И со снежным человеком,
И со всем огромным миром,
Несмотря на генералов,
Ибо что они — не люди?
Ничего не отвечает
Захмелевшему герою
Золотая наша рыбка,
Уплывая в сине море.
Разве только на прощанье
Синим вздохом из пучины