В свете костра было видно на половине руки немного потемнела и казалось, стала чуть твёрже.
— Я тоже чувствую что-то странное в руке. — Сказала Холька. — Но у меня чешуя. С ней не поймёшь.
Энрик, глядя на руку Люциуса, тоже показал свою.
— И у тебя это? — Удивилась Холька. — Нам точно надо вернуться.
— Завтра.
Она неохотно кивнула.
Энрик внимательно посмотрел на Кириана. — У вам нет ничего?
Тот показал свои руки и пожал плечами, на удивление растерянно.
— Значит, это действовало на тех, кто входил в храм. — Сделал вывод Люциус. — Посмотрим утром.
На утро Энрик почувствовал, как его руки чесались уже целиком. В утреннем солнце уже было хорошо заметно, что кожа заметно потемнела и стала в некоторых местах тёмно-зелёной.
То же самое было у Люциуса. А ещё у него разболелась голова и они вынуждены были задержать выход, пока он не попьёт своих трав.
Руки Хольки выглядели всё такими же, как раньше. Только в некоторых местах чешуя стала чуть темнее.
Женщина настояла на том, чтобы возвращаться в деревню.
Люциус не стал с ней спорить, хотя было видно, что это решение ему очень не нравится.
Они шли по прежнему вдоль тракта, когда вдали показалась деревня, перешли на другую сторону, обошли её по широкой дуге. Даже издали было видно, что в деревня гудит, как муравейник. Люди бегали, носили других людей. Что-то активно обсуждали. На тракте был виден флаг, под которым собралось пара десятков человек.
— Вот и стража пожаловала. — Хмуро заметил Люциус. — Доиграемся мы, Холька.
— Это не я так целеустремлённо ломилась в этот храм!
— А я ничего не говорю о тебе.
Постоянно осматриваясь, Энрик заметил, что Кириан теперь смотрел на Хольку с нескрываемым презрением.
У храма людей не было. Одна из створок, однако была открыта. Приглядевшись, Энрик заметил сидящего на крыше крупного ворона. Птица внимательно осматривала окрестности. Встретившись взглядом с Энриком, она начала смотреть на него неотрывно.
За мыслью сказать рыцарям пришла и режущая острая боль. Червь в глубине головы вновь пришёл в движение.
— Не буду! Не буду! Клянусь! — Мысленно сказал Энрик.
Боль тут же исчезла. Червь замер, будто устроившись поудобнее.
Энрик быстро пытался сообразить, что делать. Ответом на любую мысль становился удар кинжалом внутри головы, от которого парень стискивал зубы, чтобы не выдать себя.
Вся пятёрка осторожно подошла со стороны стены, вдоль неё к дверям.
— Какой план, Холька?
— Находим жреца. Если он здесь — расспрашиваем об это чертовщине.
А что будем делать, если его здесь нет?
— Подождём.
Люциус приказал культисту остаться у входа и дать знать, если подойдут чужие. А четвёрка зашла внутрь.